– Да. Она была в парикмахерской, когда я ей позвонила на сотовый.
Майор раскрыл телефон, который напоминал маленькую электронную записную книжку, и посмотрел на засветившийся экран.
– Действительно, на табло написано, что было пропущено два вызова.
Опустошив один карман, Клотов приступил к другому.
– Тут бумажник… Внутри… несколько тысяч рублей крупными купюрами… шестьсот долларов… кредитная карточка… несколько визиток… водительское удостоверение на имя Агарова Алексея Дмитриевича… свидетельство о регистрации транспортного средства… Все. Больше ничего нет.
Майор отложил бумажник.
– Записной книжки нет, – сказал он.
– Жаль, – заметил Варенцов, разглядывая предметы, которые Клотов разложил на полу. – Записная книжка может быть в памяти телефона.
Пока майор проводил осмотр, следователь делал короткие пометки в блокноте. Когда Клотов выполнил свою часть работы и встал на ноги, Варенцов уже исписал целую страницу.
– Теперь можно поговорить с очевидцем, – заметил Варенцов и, обращаясь к понятым, добавил: – Вы пока можете сесть или заняться своими делами.
Уборщица вернулась к столику, на котором лежала ее тряпичная хозяйственная сумка, а охранник, постояв минуту в нерешительности, побрел на свой пост в холл.
Милиционер и следователь подошли к столику, за которым сидела администратор, и сели напротив нее. Майор отодвинул стул и небрежно забросил ногу на ногу, а следователь, наоборот, вплотную пододвинул стул к столу, сел прямо и положил перед собой раскрытый блокнот.
– Вас зовут Валей? – спросил Варенцов, прочитав имя администратора на карточке, прикрепленной к ее блузке.
– Валя Зайцева, – подтвердила девушка. – Я – администратор.
– Давно здесь работаете?
– Около года.
– Кроме вас кто-нибудь еще видел, что здесь произошло?
– Нет. В зале кроме меня… и Алексея Дмитриевича никого не было.
– Охранник был в холле?
– Да. Он прибежал на мой крик. А Зинаида Петровна, – Валя кивком головы указала на уборщицу, – пришла потом, после врачей «Скорой помощи».
– Я заглянула в гости к подруге. Она тут недалеко работает, в киоске, – посчитала нужным уточнить пожилая женщина. – А когда пошла на остановку, увидела «Скорую» и решила узнать, что случилось.
Следователь сделал несколько пометок в блокноте.
– Вы будете записывать? – поинтересовалась администратор.
– Пока что нет. Протоколы, если не возражаете, мы оформим позже. Сейчас я просто хочу услышать от вас, что здесь произошло. Я буду задавать вопросы, если мне что-нибудь будет неясно.
– Мне почти нечего рассказывать, – неуверенно сообщила Валя, недоверчиво поглядывая на блокнот.
– Расскажите все, что видели.
Администраторша взяла в руку бумажную салфетку и стала ее непроизвольно сворачивать и разворачивать.
– Директор пришел где-то в пол-одиннадцатого. Он сказал, что у него назначена встреча.
– С кем?
– Это он не сказал.
– На сколько?
– Не знаю. Он был чем-то очень расстроен.
– Почему вы так решили?
– Обычно Алексей Дмитриевич выглядел, как бы выразиться… беззаботно, что ли. Поэтому я сразу увидела, что с ним что-то не так. Он попросил меня налить ему водки.
– Бутылку он выбрал сам?
– Сам… Он всегда пил «Смирновскую» водку. Каждый день приходил в клуб в обед и выпивал, если был с похмелья.
– И часто это было?
– Похмелье?
– Да.
– Почти каждый день.
– Значит, он выбрал эту бутылку «Смирновки» сам? – повторил Варенцов, водя авторучкой в блокноте.
– Да. Он попросил посмотреть в холодильнике. Там я нашла эту бутылку.
Последнее замечание администраторши заставило следователя оторваться от записей. Он ненадолго задумался и посмотрел на баррикаду бутылок, стоящую в баре.
– Кроме той бутылки, которую вы достали из холодильника, в баре больше не было «Смирновской» водки?
– Я не заметила.
– Бутылка была открыта? – вмешался в разговор Клотов, который все это время с интересом слушал разговор Варенцова и Вали, но не перебивал их.
– Да.
– Полная?
– Мне кажется, полная. Ну, может быть, совсем чуть-чуть не хватало.
Майор удовлетворил свое любопытство и замолчал. Варенцов продолжил допрос.
– И что произошло?
– Он выпил водку. Запил ее апельсиновым соком… Сок Алексей Дмитриевич тоже сам выбрал. Потом ему сразу стало плохо… Он стал ругать Виталика, бармена.
– Почему?
– Он почувствовал, что водка очень крепкая, и решил, что Виталик продает в баре разбавленный спирт. Дело в том, что неделю назад Виталика спалили… ну, словом, застукали за тем, что он продавал клиентам свою водку. Ему сильно досталось, едва не выгнали. Наверно, поэтому Алексей Дмитриевич вспомнил Виталика и стал ругаться, а потом ему стало хуже. Он упал. Я закричала. Прибежал охранник, и я вызвала «Скорую помощь».
Администраторша поднесла салфетку к глазам, которые уже успели высохнуть, и демонстративно промокнула их.
– Этот… Виталик мог принести в бар разведенный спирт?
– Я сомневаюсь, что Виталик стал бы связываться со спиртом. Он и без этого имел хорошую шару на дорогой выпивке. Когда вы его увидите, вы меня поймете. Виталик, даже если надо будет забить гвоздь, не станет мараться, а вызовет слесаря. Трудно представить, что он что-то станет разбавлять.
Следователь с сомнением выслушал доводы администраторши и обвел овалом имя «Виталик», записанное в блокноте.
– До того, как выпить водку, Агаров говорил с вами о чем-нибудь?
Валя задумалась.
– Нет. Кроме того, что у него назначена встреча, ни о чем. Все произошло очень быстро, за какие-то пять минут. Я была на кухне, вышла в зал и увидела, что Алексей Дмитриевич стоит около стойки бара. Он попросил выпить и потом… умер.
– В котором часу вы пришли в клуб? – спросил Клотов, опередив следователя, который уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос.
– В девять.
– Кто-нибудь приходил в клуб с девяти утра до того момента, как здесь появился Агаров?
– Только уборщицы. Они вошли в клуб вместе со мной и работали приблизительно час с половиной.
Валя скептически посмотрела на Клотова, который с самого начала не произвел на нее должного впечатления, и перевела взгляд на Варенцова. Но следующий вопрос снова задал майор:
