– Клиническая картина выглядит как отравление метиловым спиртом. Скорее всего, смерть наступила от паралича дыхания и ослабления сердечно-сосудистой деятельности. Есть признаки декомпенсированного метаболического ацидоза. Когда вызвали «Скорую помощь», пострадавший, вероятно, был еще в коме, но очень быстро скончался. Более точно вам ответит судмедэксперт.
Клотов указал кивком головы на бутылку водки, стоящую на стойке бара.
– Отравился этим?
– Судя по всему, да, – сказал врач. – Девушка, очевидец, говорит, что он пил из этой бутылки.
Клотов посмотрел на администраторшу. Та усиленно протирала салфетками мокрые глаза, рискуя попасть в них своими уникальными ногтями.
«Наверно, накладные», – подумал майор и вспомнил ногти своей супруги, безжалостно спиленные под самое основание.
– Метиловый спирт на вкус и цвет не отличишь от питьевого, – продолжал Медведев. – Пострадавший также пил апельсиновый сок, но навряд ли это как-то связано со смертью.
– Возьмем водку и сок на экспертизу, – заметил Варенцов.
– Лучше все крепкие напитки проверить на наличие яда, – посоветовал Клотов.
– Правильно, – согласился следователь. – Все и проверим.
– Много он выпил? – спросил майор, обращаясь к Вале.
Администраторша оторвала нос от салфетки и тихо ответила:
– Полную рюмку.
– Кубиков сто, – заметил врач, смерив рюмку метрическим взглядом. Он редко ошибался, когда судил об объемах и процентных составах жидкостей.
– А что, разве можно отравиться рюмкой метилового спирта? – поинтересовался майор.
Врач провел в голове какие-то вычисления.
– Раз он выпил полную рюмку, значит, спирт наверняка разбавлен.
Валя была шокирована смертью своего директора. Но даже искренние переживания не мешали ей внимательно слушать то, о чем говорили мужчины.
– Алексей Дмитриевич сказал… когда это выпил, – негромко заметила она, зная, что ее обязательно услышат, – …что водка была очень крепкой.
Медведев сосредоточенно посмотрел на Валю и снова посчитал что-то в уме, будто ее замечание про «очень крепкую водку» было для него очень конкретной и точной подсказкой.
– Предположительно чистого яда в рюмке было миллилитров пятьдесят. Если не ошибаюсь, смертельная доза метанола для человека – от сорока до двухсот пятидесяти миллилитров. Но чтобы стать калекой и ослепнуть, хватит и десяти.
– Значит, отравить такой рюмкой, даже полной, со стопроцентной гарантией нельзя? – уточнил Клотов.
– В моей практике люди выживали после приема более значительных доз, – спокойно заметил врач, – особенно если успевали вызвать рвоту и подлечиться хорошей водкой. В данном случае водка – лучшее противоядие. Но даже если бы этот человек не умер от такого количества метилового спирта, он бы, без сомнения, очень сильно пострадал и стал инвалидом. Смерть при таком отравлении вполне логичный исход. Но то, что он умер так стремительно, может говорить о наличии какого-нибудь заболевания. Например, о пороке сердца.
– О его здоровье мы можем узнать у близких, – заметил Варенцов.
– Я бы больше доверял судмедэксперту, – высказал свое мнение Медведев, – Медицина – наука скорее экспериментальная. О здоровье живых она судит, основываясь больше на предположениях. Вскрытие же, как правило, дает более точный диагноз.
С Валей случилась повторная истерика. Дождавшись, когда медсестра успокоит всхлипывающую администраторшу, Медведев попрощался:
– Всего хорошего. Здесь мы уже помочь ничем не можем.
Врач и медсестра быстро удалились, оставив Алексея Агарова на долю специалистов иного профиля.
Милиционер и следователь прокуратуры подождали, пока белые спины врачей исчезли за дверью, и подошли ближе к покойнику.
– Позовите, пожалуйста, охранника, – попросил Валю Варенцов. – Нам понадобятся двое понятых.
Администраторша поднялась со стула и, покачиваясь на ватных ногах, направилась в холл.
Следователь бережно положил свой плоский портфель на стул, где еще недавно сидел директор ночного клуба. Быстро справившись с заедающим замком, Варенцов достал из портфеля толстый блокнот и открыл его на первой неисписанной странице. Прогладив ладонью разворот, он вынул из кармана пиджака шариковую авторучку и написал вверху страницы: «Агаров. Отравление». Затем Варенцов посмотрел сверху вниз на тело покойного и место его падения, стараясь уделить внимание всем, даже незначительным, деталям. Он пробежал взглядом по телу директора и сделал первые сокращенные пометки в блокноте. Досконально рассмотрев все, вплоть до эксклюзивной обуви директора, следователь без симпатии покосился на свои старые туфли. Они выглядели неважно даже после чистки обувным кремом.
Когда охранник вошел в Звездный зал, Варенцов попросил его и пожилую уборщицу подойти ближе, чтобы засвидетельствовать все происходящее.
Клотов сел на корточки возле покойного.
– Ну что ж. Перейдем от слов к телу.
С этими словами майор исследовал содержимое карманов пиджака Агарова.
– Пусто, – сообщил он.
В карманах брюк Клотов обнаружил личные вещи умершего. Он стал аккуратно извлекать их оттуда и с короткими комментариями, обращенными к Варенцову, складывать на пол возле тела.
– Носовой платок. Чистый… Связка из семи ключей…
Администраторша, сев за ближайший столик, с любопытством наблюдала за действиями милиционера. Понятые, напротив, смотрели с очень серьезным выражением лиц, осознавая возложенную на них ответственность.
– Четыре ключа на этой связке от клуба, – сказала Валя уже без признаков истерики.
– Оставшиеся три могут быть от дома, – заключил майор и положил связку ключей на пол, справа от платка.
– Ключ от машины с брелком от сигнализации.
Клотов внимательно осмотрел брелок и тоже положил его на пол.
– Мобильный телефон «Самсунг». В форме книжки…
– Телефон звонил два раза, когда… Алексей Дмитриевич уже лежал, – сообщила Валя, которая не только смотрела, но и внимательно слушала все, о чем говорили милиционеры. – Я побоялась взять телефон.
Администраторша вздрогнула, представив, как она достает мобильный телефон из кармана покойного директора.
Майор никаких неудобств в этой привычной процедуре не видел.
– А на телефон, который стоит в баре, кто-нибудь после происшествия звонил? – спросил он.
– Нет, – уверенно ответила Валя. – Я по нему вызвала «Скорую помощь». Потом позвонила жене Алексея Дмитриевича. А потом по настоянию доктора – вам в милицию.
– Значит, скоро подъедет жена… Алексея Дмитриевича?
Клотов подумал, что очень странно называть мертвого человека по имени и отчеству. Но, с другой стороны, называть его «покойным» тоже язык не поворачивался, все-таки с тех пор, как Валя видела Агарова живым, не прошло и половины часа.
