Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Вере было абсолютно достаточно. Кухня – девять метров, и комната – восемнадцать. Куда же больше…
Александр закончил режиссерские курсы и получил свою первую постановку.
Он пригласил Веру на главную роль, сделал кинопробы.
Вера не смотрелась героиней. Не хватало блеска и самоуверенности. Не хватало красоты и стервозности. И молодости тоже не хватало. Пришлось сдвинуть ее на эпизодическую роль. Но и эпизод – счастье. Вера практически не снималась. Ее обходили вниманием. Ее просто не замечали. Есть она, нет ее – ничего не меняется.
И вдруг такая удача – молодой режиссер, современный сценарий, полноценный эпизод. Да еще и любовь в придачу, и отдельная квартира. А в квартире что ни вечер – праздник. Приходили друзья – в основном это были друзья Александра: архитекторы, начинающие режиссеры, актрисы – подруги режиссеров. Пили и пели. Было весело. Однажды перевернули аквариум. Рыбки трепыхались на полу. Вера помчалась на кухню, принесла кастрюлю с водой и стала подбирать рыбок с пола, опускать в воду.
Александр смотрел на эти действия, и слезы наворачивались на глаза. Вера казалась ему идеалом человека, она умеет сочувствовать всему живому: цветам, бессловесным рыбкам и даже мухам. Она их не убивала. Она их выгоняла.
У Веры завелась мышь, Вера ее подкармливала. Оставляла в блюдечке хлеб, смоченный подсолнечным маслом. В Вере не было ничего хищного, себялюбивого, что так свойственно молодым актрисам. Жила, как живется, как течет вода в речке. Ничего для себя не просила. Дадут – хорошо. Обидят – не сопротивляется, только лицо становится вытянутым, как у козы.
Александр все это замечал и ценил. Их отношения он определял как глубокая дружба с постелью. Ему не хотелось другой постели. Ни с кем и никогда ему не было так полноценно.
И еще он знал: Вера предана ему как мать. Он мог ей всей рассказать – все-все, даже такое, в чем стыдно бывает признаться себе самому. Вера выслушивала и снимала проблему с поверхности, как пенку с молока.
Однажды Марго увидела Веру в спектакле.
– Это пассия Александра, – шепнула Эльвира, по–друга Марго.
– Кто? – не поверила Марго. – Лошкарева?
– Да, да… Представь себе…
Марго пришла домой и спросила сына в упор:
– Ты что, любишь Лошкареву?
– Не люблю, – ответил Александр. – Но очень хорошо отношусь.
– А-а… – протянула Марго.
Она поняла: Александр не собирается строить семью. А с кем он спит, это ее не касается. Должен же молодой мужчина с кем-то спать. Почему и не с Верой…
* * *
Первый фильм снимался мучительно, но слепился как-то. Его послали на фестиваль в демократическую страну, и фильм неожиданно взял главный приз.
После главного приза все вдруг заметили и фильм, и молодого режиссера. У нас так бывает: сначала надо понравиться за пределами, а потом уже разглядят и у нас.
К Вере слава долго не приходила. На улице ее не узнавали. В магазине она покорно отстаивала очередь. Ее не пропускали вперед, как других артисток. Коротко глянут – что-то знакомое, где-то видел, а где… черт его знает.
К другим слава приходила сразу, просыпались знаменитыми. Но не к Вере, хотя ей было уже под сорок. Однако случилось кое-что поважнее, чем слава. Вера забеременела.
Она думала, что этого не случится с ней никогда. Проживет свой век, как яловая корова, не познает счастья материнства. И даже находила в своем бесплодии положительные моменты типа: зачем плодить нищету, безотцовщину… Но, почувствовав первые признаки, замерла от счастливой надежды. Боялась кому-то сказать, чтобы не сглазить.
Районный врач подтвердила беременность. Вера унесла свой живот, как драгоценность, которой нет цены.
Александру она долго не говорила, боялась сглазить. Но пить с ним перестала. И спать тоже перестала.
– Мне нельзя, – сказала она в один из дней.
– Почему? – не понял Александр.
– У меня будет ребенок.
– Чей?
– Твой, чей же еще…
– Как это?
– Как у всех.
– Но я не женюсь на тебе, – растерянно сказал Александр.
– Ну и не надо, – разрешила Вера. – Я себе рожу.
– Но со мной тоже хорошо бы посоветоваться.
– Живот мой. Ребенок мой. Чего советоваться?
Она уже советовалась однажды.
Александр воспринял известие как удар. Где-то на стороне будет бегать его ребенок… А жениться на Вере – это все равно что жениться на родственнице. Или на Ольге из «Трех сестер». Александр хотел жениться на молодой современной девчонке, которую надо завоевывать, зверски ревновать, терять и находить, быть в постоянной борьбе и напряжении. А Вера – как таблетка от головной боли, протянутая на ладони. Взял и проглотил и запил кипяченой водичкой. Голова прошла.
Александр стал часто напиваться. Впадал во мрак. В мозгу его что-то нарушалось: то ли химия, то ли проводка. Что-то коротило, искрило. Лицо тоже менялось, непонятно в какую сторону. Взгляд что-то напряженно искал. Александр мог зарыдать. И рыдал.
Вера терпеливо все это выносила. Утешала, как могла.
– Да брось ты, – говорила она. – Вон у Иванова трое детей на стороне. И ничего. Даже хорошо. Иванов – урод, его вообще надо кастрировать. А ты… такой красивый, такой талантливый, ты должен размножаться…
Александр слушал, и ему становилось полегче на какое-то время. В самом деле: у Иванова трое на стороне. А у Селиверстова – шестеро от пяти жен. Селиверстов уже и считать перестал.
И тем не менее не о такой жизни мечтал Александр. Он мечтал о красивой, чистой, единой семье. Ребенок на стороне – как испорченный замысел. Сюжетная линия жизни нарушена. У него уже был ребенок от первой жены, произносил первые слова, делал первые шаги – и все это без него. А теперь и второй. Катастрофа.
Марго и ее муж Алексей Иванович вели довольно сепаратную жизнь, как рыба и птица. Один – в воде, другая – в облаках. Не было страсти, не было пуританской верности, но было что-то более существенное, куполообразное, как небесный свод, накрывающий Землю на старых картинках.
Это нечто большее – семья. Александр помнил, как в детстве по вечерам семья высаживалась вокруг стола, обсуждались его гланды.
Александр часто болел ангинами. Могло быть осложнение на сердце. Одни врачи предлагали вырезать гланды, другие не советовали. Гланды – это фильтры. Природа – гениальный конструктор и не создает ничего лишнего. Убрать гланды – значит убрать фильтры.
Отец был против операции, Марго – за.
Александра положили на операцию. Он до сих пор помнит этот ужас.
Но, страдая во время операции и после, он знал, что его страдания, как дрожащая струна, достигают сердца матери и отца и их ответная струна вибрирует тою же частотой колебаний.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
