Пачеко устало вздохнул и вернулся к ранам Джейкоба.
– Вот эту, у тебя под ключицей, возможно, потребуется зашить. У тебя есть доктор, который займется тобой?
– Один из ваших, без сомнения, – процедил Фернан.
Джейкоб отрицательно покачал головой и неуверенно провел рукой по волосам. Пот высох, и кончики кудрей стали на ощупь как солома.
– Врач ее сиятельства – христианин. Пачеко вопросительно поднял бровь. – Чей?
– Графини де Вальдедроны. Я был в отъезде вместе с ее людьми и вернулся только сегодня днем. – Он снова взглянул на Аду, она была бледна. Бессильное чувство гнева и печали наполнило его. – Я обыскал весь дворец, но Ада снова исчезла.
– Исчезла? – Половину лица Габриэля освещало пламя факела, другая оставалась в тени. – Ее похитили?
Джейкоб зашипел, когда Пачеко коснулся раны на его ключице. Он мог вынести боль телесную, но боль, которую причинила Ада, закралась гораздо глубже. Жизнь в Кастилии состарила его больше, чем он хотел думать.
– Нет. – Он тяжело вздохнул, подыскивая слова. – Я думаю, что она была там по своей воле.
Габриэль нахмурился.
– Зачем?
Встретиться взглядом с бездонными глазами этого человека было вызовом. Признать правду было почти невозможно.
– Она зависела от опиума.
Три доминиканца окаменели. Их взоры обратились к Аде. Она всегда выглядела такой спокойной, когда спала, убаюканная наркотиком.
– И она была готова продать себя в рабство?
В лице Габриэля не было ни намека на сочувствие.
– Наверное, ее долги были слишком велики.
Месяцами не проливавшиеся слезы подступили к его горлу. Джейкоб хотел спать, спать без тревог. Его преданность не принесла никому из них ничего хорошего.
– Я не мог оставить ее. Она никогда бы не нарушила обещание, если бы была здорова. Ее выбор теперь не ее собственный.
Пачеко завязал последний бинт.
– А как ты связан с ней?
– Мы оба приехали из Англии и служим донье Вальдедроне. Я... ее друг.
– И более того, если бы ты добился своего, еврей? – спросил Фернан. – Но она не захотела тебя, не так ли?
– Фернан. – Предупреждающий тон Пачеко заставил его замолчать. – Мы поможем всем, чем сможем, и доставим вас обоих в резиденцию доньи Вальдедроны здесь, в Толедо.
– Нет-нет, пожалуйста! – воскликнул Джейкоб.
– Прошу прощения?
Джейкоб встал и натянул свою тунику и кольчугу, его разум был в смятении. Он прижал ладони к глазам, чувствуя, как усталость и горе давят изнутри. Он слишком устал, чтобы дальше заботиться о ней.
Это было хорошее решение. Она никогда не простит его, но, возможно, она выживет, и станет сильной, и избежит этой ужасной полужизни.
– Умоляю вас, – тихо произнес он. – Возьмите ее с собой.
Габриэль внимательно разглядывал безмятежное лицо Ады, мысленно возвращаясь к жестокости, которую чувствовал в борделе – в той черной смертоносной волне. Он целый год не держал в руках меч. Он скучал по нему так же, как и сожалел об утрате силы, статуса и власти, которые когда-то принадлежали ему.
Но просьба молодого Джейкоба вырвала его из этой картины фальшивого покоя.
– Что?
– Вы братья ордена Святого Сантьяго. – Джейкоб по очереди посмотрел каждому из них в глаза. – И ваш монастырь находится на востоке, в Уклесе, si?
Пачеко кивнул.
– Это верно.
– Пожалуйста, возьмите ее с собой.
Старые страхи побежали по коже Габриэля. Эта девушка была опасна.
– Нет.
Джейкоб расправил плечи, разбередив свою рану на ключице. Но он встал прямо, чтобы посмотреть Габриэлю в глаза.
– Ты у меня в долгу за спасение твоей жизни.
– Это твои действия изначально подвергли нас опасности.
– Я спас тебя, – сказал Джейкоб. – Отплати мне и спаси ее.
– Ты сам не можешь?
Те же самые гордые плечи опустились.
– Я... я пытаюсь. Все, что я могу придумать и сделать, – все безуспешно. – Джейкоб больше не смотрел ни на Пачеко, ни на Фернана. Он умолял только Габриэля. – Я прошу ради нее.
– Нет.
Пальцы Джейкоба сжались в кулаки.
– Ты отказываешь нуждающейся душе? Что ты за человек? Что ты за христианин, слуга Господа?
Фернан фыркнул.
– Уж побольше, чем ты, еврей.
Джейкоб бросился к Фернану и повалил его на землю, Габриэль и Пачеко с трудом оттащили его. Джейкоб шипел и брыкался, целясь ногой Фернану в бок.
– Я убью его!
Габриэль держал его за голову, пока тот не успокоился.
– А я сделаю вид, что не слышал, как ты говорил это. Судья вряд ли благосклонно посмотрит на еврея, изрекающего такие угрозы.
С трудом поднимаясь на ноги, Фернан вытер кровь.
– Я хочу, чтобы его посадили в тюрьму.
Пачеко успокаивающе поднял руку.
– Хватит, Фернан. Мальчик расстроен, а ты можешь вывести из себя даже святого.
Фернан сплюнул и вытер губы дрожащими пальцами, оглядываясь в поисках, чем бы вытереть их, кроме монашеского одеяния.
– Ой, да давай уже забирай ее, Габриэль. Что еще хуже может случиться? Она без сознания, чувственная и совершенно уязвимая женщина, которая будет зависеть от твоей заботы каждую минуту днем и ночью. – Он хихикнул. – Едва ли это вообще испытание.
– Я могу позволить ему закончить то, что он начал, – сказал Габриэль. – Сомневаюсь, что исход будет в твою пользу.
Пачеко встал между ними.
– Вы ведете себя как дети, а не как монахи-доминиканцы. – Он показал на соседнюю комнату. – Фернан, оставь нас.
Габриэль отпустил Джейкоба и наклонил голову. Это короткое насилие только отсрочило решение их наставника.
– Я прошу тебя вернуться в имение доньи Вальдедроны, – сказал Пачеко Джейкобу. – Я организую для тебя эскорт из рыцарей. Утром, когда все остынут и успокоятся, возвращайся с личными вещами девушки, и мы обсудим ее будущее.
Джейкоб кивнул, натянул сапоги и застегнул на поясе ремень. Один, последний, раз взглянув на Аду, он вышел из комнаты.
– Наставник. – Склонив голову, Габриэль старался успокоиться. – Наставник, скажите мне, что делать.
– Теперь она будет на твоей ответственности.
Решение суда. Приговор. Уже не в первый раз он подумал, что то изгнание было бы лучшим выбором. Эта жизнь, полная жертвенности и ограничений, была слишком уж противна.
