— Мур-р… Гулять. — И Вася понял: сейчас месяц март, все коты гуляют в марте по ночам и ухаживают за кошками.
— Что за глупости! — возмутился Вася. Но Василиса уже открыл лапой дверь. За дверью стоял Синтаксис.
— А он куда? Он еще маленький! Ему ухаживать за кошками рано!
— Ну, мы просто погуляем, — уклончиво промурлыкал Василиса и хотел улизнуть.
— Стой! Тогда я тоже с вами!
Спорить с хозяином Василиса не решился. Терпеливо ждал, пока Вася одевался.
Они оказались на улице. Холодок покалывал щеки, застывшие лужи искрились под редкими фонарями. Кошек поблизости не оказалось.
— Вот и хорошо, — строго сказал Вася. — Идем гулять, как договорились. Смотрите, сколько вокруг интересного.
Улица была незнакомая. Старинная. Фонари висели на узорчатых чугунных столбах. Светились окошки с частыми переплетами. Над острыми крышами можно было различить флюгера в виде кружевных флажков и корабликов. Небо то и дело освещалось медленными зелеными вспышками. Ясно было, что где-то загорается, гаснет и загорается вновь маячный огонь.
У Васи сладко замерло в груди. Он знал, что в таких снах всегда случаются какие-нибудь приключения.
Мощеная горбатыми булыжниками улица привела Васю и котов на берег. Темнело впереди громадное море, пахло солью, гнилой морской травой и сырым деревом. У причала горел одинокий фонарь. Рядом с пристанью стоял темный старый корабль. Казалось даже, что покрытый мхом.
«Вот туда-то мы сейчас и заберемся», — подумал Вася. И замирание в душе сделалось еще сильнее.
Тут же Вася, Синтаксис и Василиса оказалась на палубе, а потом по скрипучей лесенке (Вася знал, что она называется трап) спустились в недра корабельного корпуса.
Здесь светил подвешенный к бимсу круглый, как стеклянный глобус, фонарь в проволочной сетке. Темнели по сторонам шпангоуты, уходили в сумрак длинные стрингера. Всюду стояли высокие пиллерсы — подпирали бимсы и полубимсы. Коты терлись о пиллерсы боками и урчали — они совсем не боялись. А Васе было страшновато.
— Ай! — вдруг сказал он. Потому что из тьмы возникло маленькое бородатое существо с круглыми глазами и похожим на апельсин носом.
— Не пугайтесь, пожалуйста, — попросило существо слегка виновато. Хрипловатым голосом.
— Ой, я знаю, кто вы! — обрадовался Вася. — Вы корабельный гном! Я читал про вас в нескольких книжках!
— Вы абсолютно правы. Я корабельный гном и зовут меня Модест Мокроступович. Или попросту Мотя.
Гном Мотя был в коричневом вязаном колпаке и в широком полосатом свитере до пят.
— А я Вася Лис… А это…
— Знаю, знаю! Я давно догадывался, что вы придете в гости. Гномы — они ведь немного волшебники. Я знаю даже, что Яков Платонович (он мой давний знакомый) сегодня рассказывал вам про устройство корабля. Правда, он не успел упомянуть о некоторых подробностях…
— Тогда, может быть, вы упомянете? — обрадовался Вася.
— Обязательно! Обучение во сне бывает очень полезным, об этом говорится в научной литературе… Начнем поскорее, пока вы не проснулись… А уважаемые коты в это время могут поохотиться на корабельных крыс…
— Разве здесь есть крысы? — опасливо спросил Вася.
— Разумеется! Корабль очень старый, крыс тут множество. Но вы не бойтесь, туда, где я, они не суются.
Гном Мотя (он ростом был Васе до пояса) взял гостя за руку и повел вперед. Коты шли рядом, жались к Васиным ногам. Они давали понять, что крысы их не интересуют. Нет, им вовсе не страшно, только эта пища такая противная, фу!..
Гном Мотя слегка торжественно сказал:
— Обратите внимание, мы идем по длинной балке, которая лежит на нижней части шпангоутов. То есть корабельных ребер. Думаете, эта балка называется «киль»? Ничего подобного! Это особая продольная связь, про которую вы еще не слышали. Киль — он внизу, под шпангоутами и днищем, а это — КИЛЬСОН.
А еще есть РЕЗЕНКИЛЬ. Он расположен между килем и обшивкой днища, сбоку в нем специальные вырезы — шпунты. В них входят нижние края корабельной оболочки — обшивки. Если хотите, я нарисую. Вот…
Мотя вытянул руку, палец у него засветился и прямо в воздухе появились яркие линии и надписи:
— Это если смотреть в поперечном разрезе, — пояснил Мотя.
— Понятно. А что это за штука, похожая на полумесяц? Та, на которой лежит кильсон?
— Вы очень наблюдательны, молодой человек… Эта деталь называется ФЛОР. В округлых шпангоутах флоры действительно похожи на полумесяцы, а в острых напоминают треугольники…
Флоры соединяют две половинки шпангоута. Вернее, две ветви. Если даже шпангоут цельный, все равно считается, что он состоит из двух ветвей: правой и левой. Каждая ветвь называется ТИМБЕРС. Слышали такое слово?
— Никогда в жизни, — признался Вася Лис.
— Встречается иногда в морских книжках. Поскольку память у меня нечеловеческая, я могу приводить примеры наизусть. Вот: «Все благополучно, — сказал Гарвей. — Судно в исправности, не мешало бы почистить обшивку форштевня под ватерлинией: там наросло ракушек и всякой дряни. Старая течь, наконец, открыта: вода сочилась под килем у третьего тимберса от кормы, слева. Поставили заплату»… Это из рассказа «Пролив бурь» замечательного писателя Александра Степановича Грина. Не читали?
— Не-а, — сказал Вася.
— Очень советую… А что касается тимберсов, то каждый из них тоже делится на две части: верхнюю и нижнюю. Нижняя называется ФЛОРТИМБЕРС. Догадываетесь, почему?
— Потому что на ее конце лежит флор!
— Совершенно справедливо! А верхняя часть — ТОПТИМБЕРС. Откуда такое название?
— Не знаю, — смутился Вася.
— Очень просто. Сверху тимберс оканчивается плотным срезом (на котором лежит конец бимса). Этот срез называется то п. Как бы площадка, на которой, если захочешь, можно потоптаться. Кстати, плоские срезы на верхушках мачт называются так же. Но об этом потом…
— Мне вот что непонятно, — сказал Вася. — Тимберс ведь выпуклой формы. Ну, как сильно изогнутый лук. Где на нем граница между флортимберсом и топтимберсом?
— Граница проходит по ватерлинии! Знаете, что такое ВАТЕРЛИНИЯ?
— Знаю, — обрадовался Вася. — Она начерчена на судне по всей длине. Разделяет подводную и надводную части корпуса.
— Да! Смотрите! — И Мотя нарисовал в воздухе новую фигуру.
Мотя чихнул, извинился, вытер губы бородой и продолжал:
