— Бабуль, — улыбнулся внук и поцеловал ее, как делал всегда перед выходом из дома, — я сегодня просто отмечусь. Да и работа у меня в основном бумажная будет.
На самом деле Алекс надеялся на то, что работа будет далека от копания в бумагах, но делиться с бабушкой своими мыслями счел неблагоразумным.
— И все равно, — сказала она, — молитва никогда не помешает.
Алекс вышел на задний двор. Еще не дойдя до машины, он вспомнил, что вчера не проверил свою «Тойоту». А ведь аккумулятор за время его отсутствия наверняка сел. Его бросило в холодный пот, еще не хватало опоздать на работу в первый день!
Поворот ключа, и машина злорадно отозвалась противным скрежетом. Ну, так и есть. Что же теперь делать? Может, такси вызвать? Алекс потянулся к мобильнику, но тут же передумал. Нет, пока такси приедет, пробки начнутся. На метро быстрее будет. И поспешил на остановку…
Вагон раскачивался в такт ударам колес. Глядя в окно, он вспоминал московский метрополитен, в котором катался в детстве. Воспоминания были смутные, но от этого еще более красивые. Сказать, что чикагское метро — Метро, у Алекса язык не поворачивался. В его понимании этим словом назывались уходящие в глубь земли тоннели с эскалаторами, гигантские подземные станции с высокими потолками, похожие на дворцы, на стенах которых висят красочные картины, а вдоль перронов стоят бронзовые и мраморные статуи, освещаемые блеском гигантских люстр. Вот что такое настоящее Метро.
В наполовину заполненном вагоне ехали студенты и работники офисов, расположенных в Даунтауне. Алекс посмотрел на девушку, сидящую напротив.
В левой руке она держала папку, а пальцы правой сжимали карандаш, который быстро летал по листку бумаги. Студентка. Наверняка домашнее задание доделывает перед уроками.
Красивая. Большие голубые глаза, длинные ресницы, нежная бархатная кожа. Нижняя губа закушена от усердия. На голове синяя вязаная шапочка, видны непослушные кудряшки светлых волос. Тонкая шея прикрыта высоким воротником разноцветного свитера.
Девушка бросила на него взгляд и тут же вернулась к своим записям. Саша решил не глазеть на нее так откровенно и отвернулся к затемненному окну. Оттуда на него глянуло его хмурое отражение.
За окном, буквально в нескольких метрах, проносились дешевые двухэтажные дома с большими деревянными балконами. Насыпь располагалась на уровне крыш, поэтому казалось, что вагон летит над дорогой между домами.
Алекс снова погрузился в невеселые думы о Вике. Неужели она не могла вчера его встретить? И почему вечером не зашла? Снова забыла? Да нет, это он уже начинает ее оправдывать. Просто так не хочется с ней ссориться…
Поезд замер на очередной станции, и пассажирка, сидевшая напротив, встала. Алекс поднял глаза. Девушка положила на соседнее с ним сиденье лист бумаги и вышла из вагона.
Это еще что? Саша перевернул лист и увидел рисунок. Точнее — портрет. Его портрет. Четкие и резкие штрихи карандаша запечатлели его хмурую физиономию. Потрясала точность рисунка. Вместо подписи внизу размашистым почерком было написано одно слово: «Улыбнись!»
Он посмотрел в окно.
Девушка подмигнула ему, помахала рукой и легкой походкой направилась к выходу с перрона. Полы белого плаща взметнулись на ветру, словно два лебединых крыла.
Первым порывом было выскочить из вагона, догнать эту девушку и… Что? Что он ей скажет?
Пока он раздумывал, автоматические двери закрылись, и вагон рывком сдвинулся с места.
Алекс посмотрел на часы и вздохнул. Если бы он выскочил сейчас из вагона, то наверняка опоздал бы на работу. Как сказал какой-то древний философ: «Бойтесь первых порывов, ибо они искренние, а значит — необдуманные».
Но, несмотря на успокаивающую мудрость, парню почему-то стало грустно. И даже обидно. Словно он упустил нечто важное.
Директор чикагского отделения ФБР Филипп Андерсон, полноватый мужчина лет пятидесяти с красным лицом и коротковатыми конечностями, провел его в свой офис и уселся в кресло. После чего кивнул своему новому подчиненному:
— Присаживайтесь.
Алекс присел на край стула. Положив ладони на колени и выпрямив спину, он осмотрел кабинет. На стене за спиной директора висела эмблема ФБР с девизом: «Верность, Мужество, Честь». На другой стене висел черно-белый портрет легендарного Джона Эдгара Гувера, директора Федерального бюро расследований, который в двадцатые годы буквально создал, а потом почти полвека правил одной из самых могущественнейших служб США. Человек, чье имя стало синонимом безопасности нации.
В кабинет зашел полноватый человек лет пятидесяти с выпуклыми глазами, длинным носом и остатками кучерявых волос на затылке. Он положил на стол начальника какие-то бумаги и взглянул на Алекса.
— Знакомьтесь, — сказал Андерсон, — Алекс Смирнов, наш новый сотрудник. Жан Дюбуа, криминальный эксперт.
Александр пожал крепкую ладонь эксперта и снова перевел взгляд на Андерсона, который листал тоненькую папку с его личным делом.
— Вы закончили Академию одним из лучших в своем выпуске, — заметил Андерсон. — Рад, что в наше отделение прислали такого талантливого новичка.
Свежеиспеченный агент, который в начале фразы горделиво расправил плечи, напрягся. В последних словах ему послышался сарказм. Нет, наверняка показалось.
— Сэр, — ответил он, — я не боюсь трудностей и готов приступить к выполнению самого сложного задания.
Дюбуа за его спиной хмыкнул. Андерсон строго глянул на него и забарабанил по столу короткими пальцами, задумчиво рассматривая нового сотрудника. Наконец, отложив папку, вздохнул и произнес:
— Тогда сразу к делу. Сейчас я вас познакомлю с одним из наших опытнейших агентов, с которым вы будете работать.
Они вышли из кабинета. Пройдя несколько шагов по узкому коридору, Андерсон неожиданно остановился, и Алекс едва не налетел на него.
У большого окна расположилось несколько человек. Два огромных афроамериканца, одетые в черную форму спецподразделения SWAT, стояли, скрестив на груди могучие руки. Перед ними на стуле сидел старик. По крайней мере, так показалось Алексу. Когда тебе двадцать четыре, все люди за сорок кажутся стариками.
Старик, похожий на алкоголика, был одет в поношенный серый плащ, черные брюки и стоптанные ботинки. Редкие седые волосы были зачесаны назад, а над бледно-зелеными глазами топорщились длинные седые брови. Руки старика были явно закованы в наручники, потому как находились за спиной.
Интересно, подумал Алекс, за что его задержали?
— Хотите знать еще одну причину, по которой я ненавижу Нью-Йорк? — спросил тем временем задержанный. — Тогда ответьте на такой вопрос. Почему при въезде в Майами на плакате написано: «Добро пожаловать в Майами — первый штат, который утвердил Конституцию», в Нью-Джерси: «Первый штат, который утвердил Закон о правах человека», и только при въезде в Нью-Йорк: «Добро пожаловать. С вас три доллара»?
