Ной Бренниган нахмурился, и это не укрылось от внимания Дженнифер.
— Я этим на жизнь зарабатываю. Зато вы сможете больше времени отдавать архитектурному проектированию, — обосновала она свое предложение.
— Спасибо, Дженнифер. Я подумаю.
— Папа! Папа! Где ты? — донесся из дома мальчишеский голос.
— О, это Тимми! — радостно воскликнул Ной. — Простите меня, Дженни. Мне надо идти, — проговорил он и устремился в дом. — Я был уверен, что к ночи сын обязательно вернется.
— Я рада за вас, — тихо проговорила ему вслед Дженнифер, поднимаясь с пледа.
— Папа! — вновь выкрикнул Тимоти.
— Я здесь, — отозвался отец.
Мальчик и отец встретились в дверях, выходящих в задний дворик.
— Что она здесь делает, папа? — дерзко возмутился Тимоти, разглядев Дженнифер, стоящую в их дворе. — Скажи, чтобы она ушла!
— Так не пойдет, приятель, — строго произнес отец. — Теперь мы соседи и обязаны ладить. Я уже договорился о том, чтобы Сцилла и Роуди занимались в группе мисс Марч. Она здешний дипломированный воспитатель.
— Нет, отец! Нет! — в отчаянье воскликнул мальчик. — Если ты сделаешь это, то мама никогда не вернется.
Дженнифер застыла, не в силах пошевелиться. Она видела, что мальчик верит в то, что говорит. Она заметила и безнадежность, застывшую в отцовских глазах.
Ной Бренниган крепко сжал плечи сына и сурово посмотрел ему в глаза. Он ничего не объяснял, а только смотрел в глубину его детского отчаяния. Мальчик не выдержал этого взгляда и тихо заплакал. Ной прижал его голову к своей груди. Они, как две тени, молча, вошли в дом и затворили за собой дверь.
Дженнифер проводила их увлажнившимся взглядом, а после свернула плед и вместе с подносом отнесла его на веранду.
Она понимала, что должна пойти к себе, но что-то мешало ей сделать шаг.
Задняя дверь снова отворилась, и в проеме показался Ной Бренниган. Он направился к тому месту, где всего пять минут назад они пили вино. Дженнифер, стоявшую в тени садовых деревьев, он на заметил.
— Я убрала все на веранду, — тихо проговорила женщина.
Ной вздрогнул от неожиданности и обернулся на ее голос. Он прищурился и наконец смог разглядеть ее в темноте сада.
— А, спасибо, — растерянно проговорил он. — Я хотел убрать, пока не набежали грызуны.
— Как Тимми? — спросила Дженнифер.
— Я отвел его в свою спальню, сказал, что сейчас вернусь. Поэтому, прошу вас, уходите, Дженнифер, — настойчиво произнес Ной.
— Простите, я лишь хотела знать, как он, — смущенно пробормотала она.
— Идите домой, Дженнифер… Тимоти верит, что Белинда может вернуться. Если бы мы не похоронили пустой гроб, если бы тело было найдено… Но этого не случилось. Теперь его ничто не сможет убедить, что матери больше нет.
— Вы думаете, что смерть лучше неизвестности? — с трудом сдерживая слезы, проговорила Дженнифер.
— В нашем случае так было бы лучше. Эта боль навсегда останется с моим сыном. Она никогда не утихнет. Даже Сцилла и Роуди, которые почти не помнят своей матери, через год-другой, осознав неоднозначность ее исчезновения, начнут лелеять мечту о ее возвращении. И никакими увещеваниями ни я, ни вы, никто другой не сможем их от этого избавить. Говорю вам это, Дженнифер, чтобы вы не заблуждались, — напряженно шептал Ной, не приближаясь к своей соседке.
Дженнифер хотелось бежать прочь, чтобы спрятать свои слезы или кричать о том, чего не понимает Ной. Она предпочла бы считать своего единственного и обожаемого сына пропавшим, чем знать наверняка, что ее маленького мужчины больше нет, что Коди больше ничего не ждет, кроме тлена, что для него жизнь оказалась чудовищно короткой.
— Идите к сыну, Ной, а я пойду к себе, — сдавленно произнесла она и поспешила к своей калитке.
— Простите, — сказал ей вслед Ной Бренниган. — Мне, может, и сделается легче после того, что я вам только что сказал. Но вам это не нужно было слышать. Извините меня. Я сам не знаю, что говорю.
— Вы строго судите себя, Ной. А за честность спасибо, — глухо откликнулась Дженнифер, когда Ной уже перестал различать ее силуэт.
— Но я-то знаю, что Белинды больше нет. Потому что если она жива, но предпочитает не быть со своими детьми, то ее тем более для меня не существует.
Это признание словно ошпарило Дженнифер. Она остановилась и, бесшумно выйдя из тени, оглядела Ноя, который стоял перед ней обескураженный и крайне взволнованный.
— В вас говорит обида, мистер Бренниган. Не за себя. За детей. Вы так же не смирились с исчезновением супруги, как и Тимоти. Дети черпают силы от своих родителей. И неудивительно, что он так болеет этой потерей. Он просто делает это более явно, чем вы. Но стоит затянуться вашим ранам, тогда и сыну вашему станет легче примириться с новой судьбой. И только вы можете ему в этом помочь.
Ной Бренниган выслушал ее. Он хотел что-то возразить, сделал для этого шаг вперед, но остановился, отступил, промолчал.
— Мое предложение в силе, мистер Бренниган. Приводите Сциллу и Роуди, — подтвердила Дженнифер Марч.
— Во сколько мне это обойдется? — спросил он.
— Я покажу вам тарифы завтра, — сдержанно произнесла женщина.
— Но вы понимаете, что на этом проблемы с Тимми не закончатся? — предупредил Ной.
— Проблемы меня не пугают. Жизнь состоит из них. А жизнь и есть самое дорогое, что следует любить, — подытожила Дженнифер. — Просто дайте себе время для раздумья и передышки, и сами поймете, что все не безнадежно… Я пойду, Ной. Спокойной ночи, — пожелала Дженнифер, и через мгновение в глубине сада скрипнула калитка.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Полтора месяца спустя
— Дженни! Дженни! Мы уже здесь!
Дженнифер Марч услышала этот призыв, сидя на кухне с чашкой свежесваренного кофе в руках. Это стало уже привычным. Соседские дети, Роуди и Сцилла, уже несколько недель появлялись самыми первыми в урочные дни. Они нарушали ее давно устоявшийся режим. И она была счастлива таким новшеством.
Она полюбила осторожную и благоразумную Сциллу, изменчивого Роуди, который каждый новый день удивлял ее чем-то новым, чего не было еще накануне. Она уделяла детям Ноя Бреннигана много душевных сил.
До момента, когда начнут приводить остальных детей, оставалось еще достаточно времени. И они уже привыкли общаться друг с другом.
Дженнифер понимала, что не следует настолько привязываться ни к одному ребенку из тех, что бывали у нее. Но дети Ноя Бреннигана изначально были другими. Без материнской ласки они сами жаждали этой привязанности. От Дженнифер уже ничего не зависело, она могла лишь самоотверженно исполнять свой воспитательский долг и надеяться на то, что, взрослея, Сцилла и Роуди почувствуют потребность быть независимыми. А для этого нужно привить ребенку уверенность в собственных силах, позволить ему верить в себя, в лучшее, в свою счастливую звезду. В этом теперь Дженнифер и видела свою миссию.
