— Так, — хмыкнула Эстер. — Картина счастья. Тебя от этого не тошнит?
— Но его точно не назовешь противным. Признайся, он красивый.
Ух. Осознав, что вот-вот расклеится, Милли уселась поудобнее на диване. Может, на Хью и были темные очки, но они не могли скрыть его достоинств.
— Самовлюбленный, — бросила Эстер. — Эти типы всегда такие — считают себя венцом природы. Уверена, он бабник.
— А ты — циник, — пожаловалась Милли. — Откуда ты знаешь? Может, они самая счастливая пара в мире.
— Такие мужчины никогда не бывают верны. Они не знают, что это значит. — Эстер тряхнула головой, поражаясь непониманию Милли. — Они изменяют женам из спортивного интереса, просто потому, что могут изменить.
— В таком случае почему в его кошельке не спрятан ни один презерватив?
— Наверное, потратил последний.
Милли посмотрела на адрес на водительских правах.
— Он из Лондона. Вероятно, приехал сюда отдохнуть и потерял бумажник.
— Отлично, — сказала Эстер. — Еще одно доказательство того, что он гуляет.
Милли еще раз взглянула на фотокарточку; она признала с сожалением, что Эстер, вероятно, права. Милли инстинктивно защищала Хью, потому что ей так хотелось верить, что он предан и верен жене.
Но это было примерно то же, что поверить в лохнесское чудовище. Конечно, поверить можно во что угодно, но шансы, что это существует, практически равны нулю.
Милли допила вино, и ей пришло в голову, что она кое-что знает о Хью Эмерсоне... очаровательном изменщике и сладкоречивом негодяе.
Но все же с добрым сердцем, напомнила она себе. Иначе он не был бы готов в случае своей смерти отдать кому-либо свои полезные, но уже поношенные органы.
— Никогда не доверяй мужчине, у которого ноги лучше, чем у тебя, — вот, что я всегда говорю, — объявила Эстер.
Слушая ее, никто бы не подумал, что у нее самой есть замечательный приятель. Нэт был прелесть во всех отношениях, его единственный недостаток заключался в том, что он постоянно отбывал наказание, работая шеф-поваром в ресторане.
Да еще тот факт, что ресторан, в котором он работал, находился в каких-то пятистах милях отсюда, в Глазго.
Милли обнаружила визитку Хью Эмерсона. На ней был указан номер его мобильника. И по воле случая перед Милли оказался телефон.
— Что ты делаешь? — спросила Эстер.
— Хочу быть любезной и сообщить, что мы нашли его бумажник.
— А почему ты давишься от смеха? Милли одарила ее невинным взглядом.
— Не вижу причины, почему бы нам немного не развлечься.
Было уже полпервого ночи, но по телефону ответили после второго гудка. Милли рассудила, что в любом случае в пятницу после полуночи привлекательный, двадцативосьмилетний волокита вряд ли уже лежит в постели и сладко спит.
Может, он и в постели, но, конечно, не спит.
— Алло? Алло? — Она затаила дыхание, когда услышала на другом конце мужской голос. — Хью, это ты?
— Да. Кто это? — Голос был глубоким и безусловно привлекательным, обещающим много приятных минут. Это характерная черта сладкоголосых негодяев: в их арсенале всегда имеется соблазнительный голос, и если подпасть под его очарование — хоть трусики скидывай.
Если только это не белые хлопковые трусы от «Маркса и Спенсера», отметила про себя Милли; эти могут оказаться непреодолимым препятствием. Даже для самого отъявленного соблазнителя.
— О, Хью, слава богу, я тебя нашла! Это Милли, ты меня помнишь? Мы познакомились на вечеринке в Фулеме.
— Милли. — Когда он повторил ее имя, она услышала по голосу, что он озадачен. — Мне жаль, что вы меня потеряли. Но о какой вечеринке идет речь?
Ха, конечно, он не помнит, ведь он бывает на множестве вечеринок. Вероятно, на трех или четырех за ночь.
— Это было пять месяцев назад, перед Рождеством. Ты должен помнить, — настаивала Милли. — Я была в красном платье с блестками. Мы немного поболтали, потом ты предложил подняться наверх, и мы...
— Извините, — прервал ее Хью Эмерсон с улыбкой в голосе. — Вы меня с кем-то спутали.
— Хью, пожалуйста, не говори так.
— Я серьезно. Не знаю, откуда у вас мой номер, но это точно был не я.
— Тебя зовут Хью Эмерсон, и ты живешь на Ричмонд-Крисент. Тебе двадцать восемь лет, — тараторила Милли с истерической ноткой в голосе, — и у тебя светлые волосы и красивые ноги.
— Но...
— И родинка на животе, слева от пупка, — победоносно объявила Милли, в то время как Эстер показывала ей фотографию.
Хью отвечал в полном недоумении:
— Слушайте, здесь явно какая-то путаница.
— Только не отрицай, — запротестовала Милли. — Ты не можешь делать вид, что ничего не было, Хью, потому что это было. Я была на вечеринке с моей подругой Эстер, а ты был со своей женой, или подружкой, или не знаю кем... хорошенькой девушкой с длинными темными волосами, не помню ее имени.
— Подождите минуту...
— Нет, Хью, выслушай меня. — Милли торопилась дойти до кульминации, прежде чем ее окончательно разберет смех. — Ты отвел меня наверх и соблазнил, и я не позволю тебе отделаться от меня. Я беременна, Хью, я жду твоего ребенка.
Это сообщение было встречено подходящим случаю молчанием.
Наконец Хью произнес:
— Слушайте, мне в самом деле очень жаль, но это неправда.
— О, я должна была знать, что так и будет. Ты отъявленный мерзавец, — застонала Милли. — Сначала ты изменял жене, а теперь решил посмеяться надо мной! Скажи, она знает, чем ты занимаешься, стоит ей отвернуться?
Еще одна пауза. Затем:
— Вы имеете в виду Луизу?
— Именно ее. — Милли с триумфом взглянула на Эстер. — Да, так ее звали, Луиза.
Голос Хью Эмерсона мгновенно изменился. Вся прежняя мягкость исчезла. Теперь он звучал так, как будто резко распахнули дверцу морозилки.
— Ладно, я не знаю, черт возьми, кто вы такая и зачем это делаете. Но к вашему сведению...
— Не слышу, — с отчаянием прошептала Эстер, когда его голос вдруг замолк. Дергая Милли за рукав, она прошипела: — Я ничего не слышу. Что происходит?
Клинк! Милли бросила трубку на рычаг. С побелевшим лицом, потрясенная, она уставилась на Эстер.
— Что? Что?
Милли не могла говорить, она вся сжалась от ужаса. Руки и ноги у нее похолодели.
— Хватит так на меня смотреть, — попросила Эстер. — Что он сказал?
Милли было тошно. От стыда она не могла поднять голову.
— Последние восемь месяцев они уже не живут с Луизой.
