Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
— Я тебе за это всё лето буду косточки приносить.
Всё дело было в том, что из печкинского козлёночка козлик постепенно вырастал. А ему молочная коза была нужна.
Шарик задумался. Матроскин в последнее время только грибные супы варил, а у Шарика грибной суп полное отвращение вызывал. Ему очень хотелось, чтобы ему каждое утро косточки приносили. Но он спросил:
— А мы ему ничего говорить не будем. Матроскин в поле уйдёт, мы козлёночка и подменим.
— Нет. Он эту Нюшу из соски молоком поил магазинным. С собой в кровать клал в холодные дни. И потом, наш козлик серенький, а твой беленький.
— Какая разница? — говорит Печкин. — Серенький, беленький, красненький — это всё равно.
— Раз вам всё равно, дядя Печкин, — сказал Шарик, — пусть у вас беленький и остаётся.
На этом происки почтальона Печкина закончились. А Шарик ещё долго читал ему свою поэму:
Дружок взял след почти что сразу.
Его не замело пока.
Пока Печкин не заснул. И это ещё был не конец поэмы. Конец был Шариком ещё не придуман.
Глава десятая. ФОТИЙ — НЕЛЬЗЯ РАБОТАТЬ
Однажды, это было в июле, смотрят дядя Фёдор, Шарик и Матроскин — идёт по деревне почтальон Печкин и на гармошке играет.
Дядя Фёдор удивился:
— А вы, дядя Печкин, на гармошке играть умеете?
— И на гармошке, и на балалайке, — отвечает Печкин. — У нас в Простоквашино все жители такие музыкально способные. Дед Сергей с горушки на контрабасе в клубе играет, а Пелагея Капустина на пиле.
Дядя Фёдор поразился:
— Надо же, а я и не знал!
— Это что, — говорит Печкин. — Вот в молодости я даже на скрипке играл.
— На скрипке?
— Ну да. Я на скрипке в молодости щеглов подманивал.
— Ой, — кричит Шарик, — это как раз для меня. Давайте вы будете для меня разных птиц подманивать, а я их буду фотографировать.
— Я тебе и на гармошке кого хочешь подманю, — сказал Печкин.
Он стал на гармошке петухом кукарекать. Да так задиристо и громко, что десять петухов со всей деревни сбежались и давай его клевать.
Печкин, дядя Фёдор и все скорее в ближайший дом убежали. Это была почта.
Тут Матроскин спрашивает:
— Что это вы, уважаемый гражданин Печкин, сегодня не работаете? А в середине дня с гармошкой разгуливаете?
— А сегодня такой праздник религиозный "Фотий — нельзя работать".
— Вот те раз, — говорит Матроскин. — Вот какие бывают праздники! Нельзя ли поподробнее?
— Нельзя, — говорит Печкин. — Я в календаре только название прочитал. И обрадовался. Там больше ничего не было.
— А может, там написано дальше, что работать нельзя, а надо учиться или книги читать?
— Может быть, — ответил Печкин. — Только я пока дальше не узнаю, я буду отдыхать и на гармошке играть.
— Всё, — говорит дядя Фёдор. — Идём к профессору Сёмину, пусть он нам расскажет, что это за праздник.
* * *
Профессор Сёмин очень обрадовался гостям:
— Откуда вы знаете, что у меня день рождения?
А они не знали. Поэтому дядя Фёдор быстро сорганизовал Шарика сбегать домой и принести в подарок пару банок солёных грибов.
Печкин в суматохе добежал до почты и нарвал там красивых тюльпанов. Так что всё обошлось.
Тогда дядя Фёдор спросил:
— Уважаемый профессор, что это за праздник такой "Фотий — нельзя работать"?
Профессор Сёмин сказал:
— Честно скажу — не знаю. Религиозных праздников в календаре пруд пруди. А про такого Фотия я и не слыхивал.
— Придётся к отцу Дионисию в Троицкое топать, — сказал Печкин. — У него там толстая книга есть про праздники.
— Не нужно в село Троицкое топать, — сказал Сёмин. — Давайте посмотрим в Интернете, что это за праздник такой.
Он включил компьютер и стал искать в Интернете, что это за праздник такой замечательный.
Пока профессор Сёмин искал загадочного Фотия, кот Матроскин листал красивые альбомы, которые всегда были разложены у профессора Сёмина для гостей.
Он, конечно, выбрал самый интересный — "Интерьеры домашних усадеб русских царей. Петергоф".
Он рассматривал дворец и думал:
"Вот это дворец! Это ж целый аэродром! Это ж сколько дров для него зимой потребуется!
Вот это окна, какая красота! Как же их протирать? Да на них мочалок не напасёшься. Да их с утра до вечера протирать надо! Вот у нас окошки — плюнул на тряпочку, раз — и всё!
А полы — паркетные! Просто загляденье! Мне таких полов даром не надо! Как только последний пол вымоешь, первый уже снова запачкают".
Потом он рассматривал фонтаны и скульптуры и стал почему-то недовольно фыркать. Он позвал дядю Фёдора и говорит:
— Какая неприятная скульптура.
— Вот эта?
— Да, вот эта. "Самсон, раздирающий пасть льва".
— А почему?
— Потому, что мне льва жалко. Да ты сам посуди, дядя Фёдор — сплошное неуважение к кошачьим. Есть "Витязь в тигровой шкуре". А вот тигра в витязевых доспехах нет. А чёрных кошек вообще преследуют из-за цвета кожи.
Он ещё раз посмотрел на скульптуру "Самсон, раздирающий пасть льва" и сказал дяде Фёдору:
— Надо бы дополнить композицию. Сделать ещё одну скульптуру: "Не получилось".
— Какую скульптуру?
— Лев сидит на груди Самсона.
— А почему "Не получилось"?
— Потому что если у Самсона не получилось, то у льва уж точно получится.
Наконец профессор Сёмин нашёл то, что искал.
— Смотрите, есть такой святой Фотий. Даже есть его фотография. Вот что про него написано:
"Святой равноапостольный Кирилл, учитель словенский святитель Фотий, патриарх Константинопольский, жил в IX веке, происходил из семьи ревностных христиан. Святой Фотий получил блестящее образование и, состоя в родственных отношениях с императорским домом, занимал должность первого государственного секретаря в Сенате. Современники говорили о нём: "сведениями почти во всех светских науках он столько отличался, что по праву мог считаться славою своего века и даже мог спорить с древними. Православная Церковь почитает святителя Фотия как ревностного защитника Православного Востока от владычества пап".
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 8
