Пит, глядя на переживания Энди, растерянно топтался около трупа.
— Сколько лет тут рыбачу, — наконец сказал он, — иногда, правда, случались кое-какие находки, особенно летом. Однажды нашел тут на берегу абсолютно новые женские трусики… Я даже дал объявление в газету — в отдел находок, но почему-то никто не откликнулся… Всякое можно обнаружить тут, на берегу, но чтобы такое…
Пит, к которому окончательно вернулось его привычное самообладание, продолжал рассказывать полицейским о том, какие вещи при желании можно обнаружить на берегу океана, особенно, если каждое утро ходить на рыбалку. Тем временем Томми, сохраняя абсолютно беспристрастное выражение лица, щелкал затвором фотоаппарата. Когда в аппарате осталось несколько кадров, он вопросительно посмотрел на Гарри.
— Что-нибудь еще? — поинтересовался он у шерифа.
Тот удивленно поднял брови.
— Что ты имеешь в виду, Том?..
— Я думаю — может быть, стоит развернуть целлофан и сфотографировать ее в натуральном виде?.. — по тону, которым была произнесена эта фраза, нельзя было
даже заподозрить, что Хогг имеет в виду что-нибудь кроме чисто профессионального интереса.
Трумен взял у него аппарат.
— Нет, Томми… Мне кажется, этого вполне достаточно… Не стоит…
Энди, принеся носилки, отвел мокрые от слез глаза — он все никак не мог придти в себя от увиденного.
— Садись за руль, Энди, — мягко произнес шериф, — не смотри на нее… Мы тут с Томом сами управимся…
Спустя десять минут «ниссан-патроль», разбрасывая колесами камушки пляжа, выехал на дорогу, ведущую в городскую клинику — Трумен посчитал, что труп должен быть в обязательном порядке исследован патологоанатомом…
По дороге в клинику Трумен принялся просчитывать в голове возможные версии — «кто убил?». Действительно, кому могла помешать Лора Палмер? Может быть, это было местью ее отцу, Лиланду Палмеру? Трумен сразу же отбросил этот вариант как маловероятный. У Лиланда в Твин Пиксе не могло быть врагов. Может быть, Лору убил кто-нибудь нездешний? Это казалось совершенно невероятным — любой человек, даже проездом бывающий в Твин Пиксе, наверняка стал бы темой разговоров; правда, в городке вот уже вторую неделю околачивались какие-то норвежские бизнесмены, которых Бенжамин Хорн пригласил осмотреть окрестности города с целью осуществления своего нового проекта — постройки лечебно-оздоровительного комплекса, куда, по замыслу Хорна, норвежцы должны были вложить свои деньги. Однако потомки викингов, обосновавшись в самой дорогой гостинице города, занимались исключительно пьянством, а, напившись, принимались горланить народные песни своих предков… Этих бизнесменов интересовали разве что горячительные напитки, но никак не убийства — видимо, воздух города был настолько целебным, что способствовал только алкоголизму…
Оставался еще один вариант — Бобби Таундеш, парень Лоры Палмер. Убийство из-за мелкой ссоры, убийство на почве ревности — как в свое время учил Трумен в Академии Полиции — «бытовое преступление»… Это был единственный достоверный вариант, и Гарри решил пока что зацепиться за него…
Школа, где училась Лора Палмер, была самой обычной — Твин Пикс не был настолько богатым городом, чтобы позволить себе содержать дорогую школу с профессурой из университетов.
Лора училась в выпускном классе и, по мнению многих, пользовалась любовью и симпатией не только учителей, но и одноклассников. И хотя она была одинаково ровна и приветлива со всеми соучениками, наибольшей симпатией девушки пользовалась Донна Хайвер — вне всякого сомнения, это была ее лучшая подруга.
Донна Хайвер, дочь очень уважаемого в городе доктора Уильяма Хайвера, очень эффектная брюнетка латиноамериканского типа, дружила с Лорой еще с тех времен, когда девочки вместе резвились в песочнице — задолго до школы. Донна разделяла все увлечения подруги — начиная от спортивного рок-н-ролла и заканчивая совместными походами за город. Вскоре, когда девочкам исполнилось по шестнадцать, и они начали наливаться соком, Лора и Донна как-то очень незаметно сошлись с двумя парнями, их одноклассниками, которые тоже дружили между собой — Бобби Таундешом и Майклом Чарлтоном…
Бобби никогда не принадлежал к элите города, в отличие от той же Лоры. Сын отставного майора-вертолетчика, контуженного в 1967 году под Сайгоном, он входил в ту категорию подростков, которую принято называть «неблагополучной». На это было множество причин, но, прежде всего — жуткий характер отца. Гарланд Таундеш был типичным солдафоном, тупым и жестоким, вдобавок ко всему, просто завернутым на всем, что связано с армией. Несмотря на то, что он давно уже был в отставке, до сих пор с гордостью носил замусоленную форму с разноцветной мозаикой орденских планок на груди, напяливая ее на себя с утра — как раз до завтрака, и снимая только перед сном. Бобби со смехом рассказывал в школе слова отца: «Когда я поступил в Военно-Воздушную Академию, меня спросили, кем я хочу быть — остаться самим собой или же стать настоящим офицером. Так вот, сынок…» — с этими словами отставной майор с гордостью выпячивал грудь, — «видишь, сколько у меня наград?..» Еще пару лет назад Гарланд иногда бил своего сына — то ли из любви к нему, то ли из воспитательных соображений, то ли просто так, для порядка; однажды Боб не выдержал и в ответ на отцовскую оплеуху дал сдачи — отставного майора отвезли в хирургический госпиталь с переломом челюсти. Гарланд, поняв, что сын стал большой и сильный, прекратил избиения, но, тем не менее, при всяком удобном случае продолжал родительские наставления вроде: «А вот когда я был в твоем возрасте, я не носил такой неаккуратной прически… А вот когда я служил во Вьетнаме, таких фраеров, как ты, я бил три раза в день — утром, днем и вечером… А вот генерал МакКартур по этому поводу однажды сказал…» Все одноклассники сочувствовали Бобу, зная, насколько невыносима его жизнь с придурком-папашей…
Майкл Чарлтон, неизменный спутник Боба на уик-эндах, в туристических походах и остальных мероприятиях, в отличие от Таундеша, не отличался ни оригинальностью мышления, ни инициативностью. Даже в драках с ребятами, приезжавшими в Твин Пикс с окрестных ферм, он участвовал только потому, что этого хотел его друг, а не потому, что сам хотел этого. Майкл, поздний ребенок в семье, сын какого-то конторщика, отличался некоторой медлительностью, пассивностью и даже туповатостью; однако он обладал довольно редким в его возрасте качеством — умением трезво оценивать собственные возможности. Понимая свое несовершенство, он справедливо посчитал, что лучше во всех случаях жизни полагаться на Бобби Таундеша, чем действовать в одиночку. При своем друге он исполнял роль адъютанта…
Еще один человек из круга общения Лоры, Джозеф Хэрвэй, также обращал на себя внимание; среди всех сверстников он отличался необычайной покладистостью. Ничего не могло вывести его из себя; впрочем, была только одна вещь, к которой Джозеф был неравнодушен — его новенький мотоцикл «Харлей-Дэвидсон»; если кто-нибудь по неведению просил его дать покататься, юноша бледнел, краснел, и на настойчивость просившего отвечал: «А пошел бы ты на…» У Боба Таундеша даже была на этот счет коронная фраза, строка из популярного рок-н-ролла Элвиса Пресли: «Ты можешь сделать все, что угодно — трахнуть мою бабушку, сжечь мой дом, выпить мой виски, только умоляю тебя — не прикасайся к моим голубым замшевым туфлям!..» В данном случае роль голубых замшевых туфель играл «Харлей-Дэвидсон».
