* * *
Как-то раз Джампер приехал «в гости», а меня пригласили на вечеринку арабские дипломаты, с которыми я работала зимой, переводила их неформальные переговоры с нашими банкирами.
Серега спокойно отвез меня в посольские апартаменты на Рублевке, сам вернулся в мою квартиру, где я так и не разрешила ему основательно расположиться с вещами, хотя он еще пару раз пытался завести разговор о том, как хорошо жить вместе и как плохо — по отдельности. Забрал он меня часа через четыре, далеко за полночь.
— Ну, а что делал ты? — Я немного напрягалась, после теплого мартини и нескончаемой ламбады мне не хотелось ревности. Не надо было разрешать ему приезжать…
— Смотрел телевизор. — Джампер вел машину спокойно. — Нравится музычка? Прикупил сегодня кассету. Слушай.
— Ты ел?
— Не-е.
— Меня ждал?
Джампер расслабленно кивнул.
— Ах ты мой хороший… — машинально сказала я.
И меня затошнило от тоски, повадки которой невозможно предугадать. Чаще она вползает, но сейчас впрыгнула и уцепилась мне за горло.
Мой хороший сейчас спал в Текстильщиках, уткнувшись в Викино холеное плечо. А тот, кто сидел сейчас рядом со мной, энергично пристукивал по рулю в такт выхолощенной синтезаторной мелодии и подпевал, не понимая слов, негритянской певице: «You've been crying, aha, You've been laughing, aha…» «Ты плачешь, ты смеешься — ага…» Думаю, что ему как раз вот это «aha» больше всего и нравилось.
— Натали, тебя не возьмут в коммунизм. Ты плачешь целыми днями. На высоком уровне не плачут.
На высоком уровне не плачут, не ревнуют, не любят. На высоком уровне отвозят к султанат-аманским послам, с аппетитом хавают шашлыки и бутерброды с вспотевшей рыбкой, хмыкают, гогочут, ухмыляются и одеваются в случае чего в два презерватива.
— Женская среда может помешать высшему результату. — Пояснение, достойное бывшего чемпиона. — Я прыгну в Гданьске и тогда… Натали, ты верь мне! Я прыгну в Сочи и тогда, Натали… Я прыгну… прыгну…
— Тебе опять что-то помешало? Дождь? Враги? Секс? Что же ты не прыгнул, а? Не долетел? — цеплялась я к Джамперу и смотрела, как он продолжает невозмутимо улыбаться, лишь только чуть быстрее хлопая белесыми короткими ресницами.
— На высшем уровне нам не помешает ничего, Натали, — пробить Джампера было трудно.
И было бессмысленно и мучительно изменять тому, кто давно не знал и знать больше не хотел ни о моей верности, ни о моих изменах.
* * *
— Наташа, тебе надо забыть своего женатого прохиндея… — Мама говорила, почти не разжимая губ, и все равно три «а» получались большими и холодными. — А Сережа очень умный.
Моя мама, если только через пять минут не скажет наоборот, редко ошибается в людях.
* * *
Я пыталась влюбиться в Джампера. Это была, наверно, моя самая честная и безосновательная попытка. Потому что он мне не нравился.
Я поехала к нему в Киев. Утром в четверг я проснулась и вспомнила — вот уже ровно семь месяцев, как Комаров, пряча глаза, чмокнул меня в ухо и, ловко перепрыгивая через две ступеньки, умчался от меня к Вике. Вспомнить это было несложно. Я отмечала каждый прожитый день без него на календаре. Красным плюсиком я помечала те дни, когда я удержалась и не позвонила ему.
Посчитав, сколько у меня денег до зарплаты, я купила билет на самолет и уже в восемь вечера была в Киеве.
Идя по летному полю вместе с другими пассажирами, я представляла, что сейчас где-то там, за стеклянной стеной стоит и ждет меня Джампер. Наверно, уже видит меня. Как это, должно быть, приятно, когда тебя ждут, встречают… Но Джампера в здании аэропорта не было.
Я позвонила ему из таксофона. Он долго не поднимал трубку, я уже успела вместе с другими пассажирами дойти до здания аэропорта. Наконец я услышала знакомое «А-лё?», жалобное и как будто неуверенное.
— Джампер, привет, как дела? Как прыжки?
В небольшом зале прилетов киевского аэропорта Борисполь пахло пирожками и кисловатым кофе.
— Натали? — обрадовался мой приятель. — Ты де?
— В Караганде, Джампер! У вас я, в Киеве, в аэропорту. Я же тебе послала сообщение…
— Дак я… Да и телефон-то… У меня тут… Ох… — засуетился Джампер, и я представила, как он, длинный, худой, всклокоченный, сидит сейчас на диване и соображает — куда же ему засунуть валяющуюся на полу кучу грязных тренировочных маек и где взять денег, чтобы заправить «вольво» и забрать из аэропорта свалившуюся ему на голову московскую фифу.
Я вздохнула:
— Быстрее приезжай за мной. Я жду.
Джампер ехал долго, но приехал очень импозантный, в парадном костюме с золотыми пуговицами и в кои веки раз без своей обгрызанной свалявшейся челки.
Ночная дорога от аэропорта была похожей на Крым. По бокам плавно изгибающейся дороги ровненько стояли стройные южные деревца. Вдали виднелись невысокие холмы, наверняка поросшие мелкими фиолетовыми цветами с чудесным тонким запахом… Мне стало легко и хорошо. Я привычно растянулась на переднем сиденье «коханочки» и подумала, что, в общем-то, какая разница — наврал Джампер, что уезжает в Киев насовсем, или не знал, что не вернется ни через неделю, ни через три. Его же никто не держал в холодной, грохочущей, равнодушной Москве. Прыгнул — молодец, прыгай дальше и выше. Не прыгнул — так иди, парень, потихонечку к себе домой, к фифам не заворачивай — они не любят таких, не прыгучих…
* * *
Дом у Джампера оказался большой и бедный. Было ясно, что он успел все заткнуть по углам в честь моего приезда. В квартире был относительный порядок, но присутствия женщины не ощущалось.
Я очень хотела есть и сразу сказала об этом хозяину. Он, несколько смущенно улыбаясь, повел меня на кухню. В почти пустом холодильнике стоял недоеденный суп и лежали огромные мамины котлеты. Меня Джампер угостил сыром и итальянским «Cin-&-Cin», похожим на портвейн, разбавленный яблочным компотом.
— Ну… — Он хлопнул ладонями по яркой клеенке на столе. — А теперь на дискотечку Натали? Как?
Я посмотрела на желтые выгоревшие шторы, кем-то старательно сшитые из узковатой, явно не портьерной ткани. Джампер, подпершись худыми узловатыми руками, смотрел на меня с удовольствием.
— Да, конечно, Сережа. Почему нет?
Киевская центральная танцплощадка была похожа на безумную щелковскую дискотеку в Москве, куда Джампер приводил меня пару раз. Сейчас из круглого приземистого здания слышалась яростная музыка. Я с сомнением наблюдала, как охранник рисует Джамперу что-то на тыльной стороне ладони специальной ручкой.
— Натали, глянь!.. — Он показал мне руку и засмеялся. — Давай свою руку а то не пустят! И тебя сейчас замаркируют!..
