— Вы заставили меня поволноваться. Надо же, прибыть в последнюю минуту! — Она не обратила внимания на его неприкрытое любопытство и разглядывала темный цвет его кожи: — Что, не упустили случая позагорать и опоздали на самолет?
— Смуглый от природы, — весело рассмеялся он. Мимические морщинки в уголках глаз делали его еще симпатичнее, а темные, коротко стриженые усы над выпуклыми губами вдруг начали ей даже нравиться. — Но вы должны радоваться: я прибыл вовремя, и то, что было угодно вашему сердцу, находится при мне.
И снова на его лице воцарилась оптимистичная, располагающая улыбка, которая вытеснила ту решительность, которую придавали ему твердый подбородок и орлиный нос.
Зузан была сбита с толку, она не могла его классифицировать. Он еще по телефону играючи выторговал у нее дополнительную премию, потому что рейс задерживался по техническим причинам. Ему пришлось искать альтернативу, чтобы прибыть сюда вовремя.
Позади нее вдруг стало шумно.
Его взгляд тут же отвлекся на новый раздражитель. Зузан Ахтернбуш успела разглядеть в его радужной оболочке желтые крапинки, и затем в ее ушах прогремел голос босса:
— Полночь! Где же кульминация вечера? Зузан!
— Уже здесь! — воскликнула она и повернулась.
Босс шагнул к ней. Рослый, неуклюжий — человек-гора в великолепно сидящем смокинге.
— Вы курьер? — прогремел он и вперился взглядом в пакеты.
— Да, я логистик.
Босс засмеялся, и его лапы упали на плечи Криса и Зузан Ахтернбуш.
— Что, долгий перелет? — спросил он, оглядывая мятый костюм Криса. Боссом Герберта Шарфа стали называть в фирме не так давно — после того как полтора года назад он взял на себя руководство хромающей торговой сетью и, вопреки всему и всем, вывел ее в зону прибыли.
Жертвой пали тысячи служащих. Акционеры встречали его с ликованием, а уволенные — ненавидели.
Этой ночью решено было отпраздновать его успех и взлет биржевого курса последних недель. И босс затребовал себе одну особенную, личную радость.
— Я к вам прямо из аэропорта, не хотел испортить вам сюрприз.
— Ладно, ладно, юноша, — нетерпеливо прогудел Шарф.
Он втиснулся между Крисом и Зузан Ахтернбуш и повлек их с собой к салону, обняв за плечи полными руками.
— Только не урони их, — тихо сказал он Крису, когда они входили в зал.
* * *
Зал был полон людей в вечерних нарядах. Крис прикинул, что их тут было человек сто, и все они один за другим поворачивались в их сторону.
Слева от входа были устроены буфет и бар, а на другом конце зала на небольшом подиуме играл оркестр. Танцевальную площадку перед подиумом заполняли гости. Справа от входа вдоль внутренней стены зала стояли празднично накрытые столы.
Шарф потянул его за собой к подиуму. Двери в сад по левую сторону стояли открытыми настежь, и гости на ярко освещенной террасе наслаждались свежим вечерним воздухом, болтая между собой.
— Все сюда! — крикнул Шарф в сторону террасы, шагая к подиуму.
Крис видел лица, многие из которые казались ему знакомыми. Политики, художники, люди, чьи изображения украшали яркие страницы газет и журналов. Он разделил бы этих людей на две группы. Тут были те, кто всей своей осанкой, повадкой и мимикой излучал то же, что и Шарф: деньги и могущество. А были и другие, что плыли в тени великих. Сопровождающие лица всех оттенков, создающие обрамление и оживляющие пейзаж.
Крис вспомнил о роскошных лимузинах на парковке. Здесь было что-то вроде Эльдорадо для его маленького логистического предприятия. Если он сумеет правильно себя подать, то сможет заронить в эту почву семена для пары-тройки будущих заказов.
Шарф потянул его за собой на подиум к микрофону.
— Внимание! — крикнул Шарф, и музыка резко оборвалась. — Мой совершенно особенный сюрприз прибыл. — Он повернулся к Зарентину: — Вот у вас тут две коробочки. Наши сегодняшние сокровища. Откуда вы, кстати?
— Добрый вечер, — раскованно сказал Крис в микрофон. — Я Крис Зарентин из фирмы Зарентин Логистик и всегда к вашим услугам для особых, ценных и конфиденциальных перевозок. Как в личной сфере, так и в бизнесе.
— Это уже тянет на рекламу, — прорычал Шарф рядом с ним.
— …И я только что прибыл с Кариб.
Он сделал паузу и обаятельно улыбнулся.
Крис находил все это представление глупым, но, если его клиент хочет, почему бы не подыграть ему. Это были легко заработанные деньги.
Крис передал оба пакета Шарфу, мгновенно подлетели два официанта и перехватили ношу.
На маленьком столике, который оказался тут словно по волшебству, они разорвали бумагу и взломали печать.
Шарф наблюдал за каждым движением официантов и нетерпеливо потребовал себе одну из коробочек.
Широко улыбаясь, он повернулся к микрофону:
— Как вам известно, я страстный курильщик сигар. И поэтому в честь праздника велел доставить самолетом настоящие победные сигары.
Шарф открыл коробочку и взял из нее одну сигару. Она была толстая и длинная, свернутая из пяти табачных листов, шестой лист был особенно гладким и эластичным. Поверх него — как вторая кожа — был навернут оберточный лист, для изготовления которых вообще применяются лишь тончайшие и самые дорогие табачные листья.
— Гавана? — громко осведомился кто-то на фоне веселого перешептывания, когда Шарф нюхал сигару, с видимым наслаждением втягивая ноздрями ее аромат.
— Скажи им, — прорычал Шарф Крису, не прекращая своего занятия.
— Сантьяго-де-лос-Кабальерос, — произнес Крис.
— Но это же в Доминиканской Республике!
— Правильно.
— То есть второй сорт, — голос мужчины звучал заносчиво и презрительно.
Говорившему было хорошо за сорок. Он стоял в окружении двух красавиц, которые хихикали и повизгивали, когда он их обнимал.
— «Гавану» не превзойдет ничто. Вы поставляете сюда второй сорт. Если второй… Надеюсь, хоть листья не банановые, — мужчина довольно заржал. — Как Davidof с одной «f». Купленный на пляже. Эх, Шарф!
Грянувший хохот ударил Крису в лицо. Обе женщины рядом с тем мужчиной сложились от смеха пополам.
— Черт! — прошипел Шарф. При этом он широко улыбался, но когда кельнер хотел обрезать для него сигару, он отмахнулся. — Это один из моих важнейших деловых партнеров. Хуберт Шустер. Денег и влияния — немерено. Он ни о чем не имеет ни малейшего понятия, но не приведи господь показать ему это.
«Дурак! — пронеслось в голове Криса. — Я устал, целую вечность на ногах и приперся сюда для того, чтобы меня здесь оплевывали?»
— Небось, все его состояние — унаследованное. Своего-то ничего не наработал, а? — злобно пробормотал он.
