У него не было глаз. Но оно повернуло голову к темнымнебесам, словно призывая силу, что сможет остановить его агонию.
Оно не видело ничего. У него не было лица, не было волос.Ушей не было тоже, но казалось, будто оно прислушивается. Обнаженное, оноподнялось на беспалые ноги и ухватилось руками-обрубками за древесный ствол. Унего не было пола. У него не было ничего.
Это был голем, первый из големов, взращенных для враадов.
Стая вивернов укрылась от него за деревьями. Каждый из них,хоть и был всего в половину его роста, легко раздирал на куски жертвы втроебольше себя. Не ветер и не молнии напугали рептилий, а существо, что медленновыпрямлялось во весь рост у подножия дерева. Не запах спугнул их — незнакомоеощущение силы и мощи.
Безликое чудище сделало первый шаг. Тут же из неуклюжихстолбов ног выросли мелкие круглые пальцы. Ступня изогнулась, меняя форму. Носущество не заметило этого. Для него во всем мире существовала только его боль.
По ясному вечернему небу пронеслась гроза. Существоостановилось, словно задумавшись.
Вдруг оно отвело руку назад и безо всяких видимых причинстукнуло кулаком по древесному стволу. Виверны заголосили от ужаса: удар едване развалил дерево пополам. Воздух вокруг слепого пришельца затрещал от колдовства.Он снова занес руку, с нее капала кровь. На руке задергались отросточки,вырастая в пальцы. Если пустой взор его что-то теперь выражал, то это былоудовлетворение: удовлетворение восставшего из мертвых. Теперь существо знало,кто оно и где оно.
Он щелкнул новообретенными пальцами. Гроза прекратилась.Пальцы протянулись к вискам, наметив контуры будущих ушей. Мгновенно вырослибелесые волосы, длинные — на голове, короткие и редкие — по всему телу. Онмужчина — осознал голем. Тело принялось расти и доросло до шести футов. Нагруди вздулись могучие мышцы.
Лицо тоже менялось. Около середины что-то зашевелилось,рядом появились разрезы — будущие глаза.
Он глубоко вздохнул тонкогубым ртом и надменным носом сгорбинкой. Воздух… воздух новой земли. Прорезалась победная улыбка. Сверкнулибелые зубы.
Широко раскрылись глаза — разноцветные, всевидящие зрачки.Он облегченно вздохнул.
Завершенный, Рендел оглядел себя со всех сторон. Все былокак должно. Улыбка стала шире.
Холодный ветер, последнее дуновение грозы, напомнил ему онезащищенности этого тела. Улыбка угасла. Он сделал несколько сердитых жестов.
Его окутала темная тонкая чешуйчатая одежда. Зеленый плащ ивысокие сапоги довершили образ величественного и страшного лесного царя. Ренделне стал надевать капюшон; ветер ласкал его лицо. Триумфальный смех отмел всевоспоминания о перенесенном кошмаре. Не часто доводилось ему испытывать боль…
Ветер совсем стих. Рендел остановил свой взгляд на далекойгорной цепи. Там, в длинной гряде, среди серых громад великаном возвышался пик,и он манил его к себе, будто магнит.
Обернувшись к месту своего рождения, маг саркастическиусмехнулся и отвесил лужайке поклон. После чего зашагал к горам. Надменнаяулыбка сияла, словно ночной костер.
Виверны сбились в кучу, едва не поломав крылья. А рядом, втраве, за враадом наблюдал с большим интересом еще кое-кто.
Глава 3
Узнав о победе Рендела, Геррод надолго умолк. Дру не торопилего. И без этого было о чем поразмыслить. Все услышанное только усиливалонеобходимость продолжить тайный труд Дру, о котором, как он надеялся, не зналдаже глава Тезерени со всеми его многочисленными источниками сведений. С другойстороны… к чему это все, когда Баракас вот-вот объявит, что он готов разрешитьпроблему переселения враадов?
Дру тихо вышел из залы. Геррод предпочел заняться теломбрата, помогая тому справиться с болью, словно позабыв о триумфе отца. Ничего,Баракас все равно узнает. Геррод явно не жаждал сам донести до него эту весть.
Ходить пешком в этом городе не требовалось: он обеспечивалжителей всем мыслимым комфортом. Дру мог приказать цитадели донести его донужного места или телепортировать, но высокий враад предпочел не делать ни тогони другого. Долгий путь по мириадам коридоров и лестниц, успокаивающий мысли, —это было как раз то, что ему нужно… это и еще его дочь.
Он направлялся наверх, постепенно приближаясь к тому месту,где собрались Баракас и другие, как вдруг из-за угла лестницы материализоваласьтонкая фигура. Обойти ее не удавалось, и поворачивать назад было уже поздно.
— Дру, лапочка, а я-то думала, где ты!
Она обвила вокруг него свои руки и, прежде чем он смогвысвободиться из ее цепких когтей, звучно поцеловала. Борьбу затрудняло еще ито, что части его не хотелось высвобождаться.
— Меленея?.. Я тебя не видел.
— Не видел или не смотрел, а, лапочка? Я такая неприметная инежеланная?
В мире, где красота была общим местом, не так уж частовстречались волшебницы с развевающимися рыжими или эбеново-черными волосами.Что до Меленеи, ее лучше всего определяло слово чаровница. Овальное личикоцвета жемчуга. Губы, круглые и чувственные — и мягкие, припомнил Дру почти состыдом, — дополненные чуть вздернутым носиком и узкими глазами, по форменапоминавшими каплю. Высоко выгибающиеся брови придавали ей вид расчетливый иприказывающий. Она решила чуть больше, чем в прошлый раз, выделить скулы. Вспомнивоб этом, Дру пожалел, что не ушел сразу, как только заметил ее. Короткие волосыплотно облегали ее голову, почти как шлем. Завитки волос огибали ее ушки, ещебольше подчеркивая скулы.
Хотя большинство женщин-враадок любили постоянно меняющиесяодежды, Меленея, подчеркивая контраст с их последней встречей, облачилась вмерцающее платье густо-зеленого цвета, не меняющее формы. Облегающее платьедемонстрировало все ее формы намного успешнее, чем переменчивая прозрачность.Одна из причин, по которой Дру полагал, что не видел ее раньше, — и продолжалбы так считать, если б ему удалось избежать этой встречи, — то, что она почтивсегда бывала окружена поклонниками обоего пола, жаждущими ее расположения.
Когда-то Дру был одним из самых пылких.
Меленея легко рассмеялась, чисто и музыкально, и пульс Друучастился. Он осознал, что не сводит с нее глаз.
— Лапочка. — Она ласково потрепала его по щеке. Дру хотелотодвинуться, но не сделал этого. — Ты много забавнее остальных. — Онаподмигнула, этот трюк ей удавался лучше, чем кому-либо еще. Понимающеулыбнулась. — Ты играешь с большим чувством, с большим вызовом.
