не чувствовал с тех пор, как построил Волчье логово, полностью смирившись со своей новой сущностью. С тех пор, как начал брать заказы. Как тот, что подарил ему однажды жизнь, полностью подчинив его себе.
Леон знал, что сейчас чувствует Алиса. Видел, как отчаянно пытается согреться, и понимал, что ей это все равно не удастся. Холод теперь навсегда поселился в ней. И даже если она сбежит от него на край земли, все равно уже не избавится от холода окончательно. Он теперь всегда будет связывать их. До самого конца.
Леон смотрел на Алису и не чувствовал к ней благодарности. Она согласилась помочь за хорошую оплату, и Леон давно научился различать благородные порывы и меркантильные интересы. Но он определенно чувствовал к ней нечто иное. Настолько глубоко в нем зарытое, забытое, далекое, что даже не мог дать этому ощущению название. Оно казалось призрачным, будто когда-то давно он чувствовал что-то похожее, но сейчас слышит лишь отголоски, слабое эхо среди ледяных горных вершин.
Пожалуй, это была жалость. Потому что, за какие бы деньги Алиса ни согласилась ему помочь, он знал, насколько ей сейчас трудно.
Да, это определенно жалость.
Это было необычно. Леон разучился жалеть людей. Даже тех, кому помогал бесплатно, кто не вступал в сделки с демонами, кто не желал касаться потустороннего мира. Леон помогал им, чтобы чувствовать себя человеком, им была нужна его помощь, а не жалость.
А вот с Алисой вышло по-другому.
И это было очень плохо. Леон не должен жалеть ее. Не для того нанимал на работу.
Резко развернувшись, он нарочито широким шагом направился к двери, не глядя больше в сторону кровати, где даже во сне Алиса сжимала пальцами одеяло и едва слышно стонала.
В коридорах медотсека было тихо. Леон знал, что занята лишь самая дальняя палата, но то был один из пациентов Антона, к которым Леон отношения не имел. Кто именно там лежит и почему, даже не интересовался. Такие «гости» в его доме не были редкостью, но ими занимался Антон.
Сам Антон находился в своем кабинете. Сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и что-то читал. Поднял взгляд, когда Леон вошел, равнодушно поинтересовался:
– Как все прошло?
– Почему ты не заходил? – игнорируя его вопрос, спросил Леон.
– Зачем?
– Проверить, как она. Дать обезболивающее.
Антон пожал плечами, глядя Леону прямо в глаза. Леон терпеть не мог этот взгляд.
– Ты велел мне уйти.
Леон сжал пальцы в кулак, заставляя себя говорить спокойно, но Антон наверняка распознал угрожающий тон. Только вот никогда его не боялся.
– Ты должен был зайти и проверить, как она. Помочь ей. Ты знал, что я буду спать несколько часов.
– И что могло случиться за это время?
Голос Антона прозвучал почти насмешливо, и Леон понимал, в чем дело. Антон попросту ревнует его к Алисе. Когда-то Леон нуждался в Антоне. Нуждался так сильно, что у Антона была власть над ним. Но теперь Антон перестал справляться. Он был гениальным хирургом, но всего лишь человеком. А Леон давно переступил ту черту, когда ему мог помочь обычный человек. Теперь Леон нуждается в Алисе так же сильно, как когда-то нуждался в Антоне. И Антон чувствует, как зыбка под ним почва. Антон единственный знает правду и понимает, что Леону он уже не нужен. Ни сейчас, ни потом. Антон никогда не был слишком хорошим человеком, а каждый видит в других то, чем наполнен сам. Антон легко мог предать даже тех, кто верил ему, и думал, что Леон однажды поступит с ним так же. С одной стороны, Антон понимает, что без Алисы Леон долго не протянет и тогда сам Антон останется ни с чем, с другой – не любит Алису за то, что она заменила Леону его.
Анжеле Антон всегда помогал в силу своих способностей. Как минимум давал обезболивающее, хоть немного помогающее пережить первые, самые сложные часы.
К Алисе даже не зашел. И сейчас Леона бесила эта ревность. Бесила вопреки тому, что он запретил себе жалеть Алису.
– Она забрала всю тьму, – четко, раздельно произнес он, чтобы Антон в полной мере прочувствовал, чем это могло закончится для Алисы. А значит, и для них всех.
Антон, как бы ни пытался выглядеть равнодушным, будто не видел в своем бездействии ничего страшного, выпрямился в кресле, переспросил:
– Всю?
– Всю, – повторил Леон. – Поэтому будь добр, оторви задницу от кресла и сделай так, чтобы она выжила.
Антон поднимался из-за стола нарочито медленно. Испуг, промелькнувший на его лице, уже прошел, уступив место обычному равнодушию, граничащему с насмешкой. Он подошел к Леону, но не прошел мимо, остановился. Тихо произнес:
– За передачу тьмы отвечаешь ты. Ни Анжела, ни Алиса не могут остановить поток. Его контролируешь ты. И если Алиса забрала всю тьму, значит, ты ей отдал ее. Ты мог остановиться, но не сделал этого. Поэтому не делай вид, что в чем-то лучше меня, Леон. Мы оба чудовища. Разница лишь в том, что я это признаю.
Антон вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Леону нечего было возразить на его слова. Антон был прав: он мог остановиться в любой момент. Для того, чтобы охотиться на бездушного, немного тьмы ему не помешало бы. Но он отдал все без остатка. Просто потому что хотел посмотреть, сколько Алиса может забрать. Где тот предел, когда тьма перестанет в нее вмещаться.
Предела не было.
Леон вышел из кабинета, остановился. Подавил в себе желание вернуться в палату, проверить, как Алиса. Антон теперь о ней позаботится, этого будет достаточно. Чтобы окончательно напомнить себе, по какой причине Алиса согласилась помочь, Леон зашел в спальню, взял со стола телефон, написал бухгалтеру сообщение с просьбой немедленно перевести на счет Алисы указанную сумму. К тому времени, как она придет в себя, ее уже будет ждать смс о зачислении средств. Леон будет чист перед ней. Нет нужды жалеть.
А у него сейчас есть задача поважнее. Раз уж Алиса избавила его от тьмы, надо найти бездушного.
Снова наполниться тьмой.
Леон криво усмехнулся собственным мыслям. Такова его сущность, что уж теперь.
Влад уже ждал его. То ли Антон все-таки
