не только украшения, подаренные графом Белецким, но и ювелирные безделицы, которые оставались у нее от уехавшего в Европу негоцианта Вахрушина. Сохранились лишь кое-какие деньги, которые Эмилия довольно скоро прожила. Положение усугублялось тем, что ее приятели, с которыми она еще недавно славно и беспечно проводила время, как-то разом отвернулись от нее и перестали признавать. А навязываться она не желала.
В одной из кондитерских, где она однажды позволила себе чашечку горячего шоколада, на столике лежала оставленная кем-то газета «Московский листок». От нечего делать Эмилия полистала его и наткнулась на объявление, где комиссионерская контора первого разряда «Гермес» объявляла о скором открытии нового магазина и о появившейся в связи с этим вакансии управляющего, имеющего возможность предоставить денежное обеспечение залога в сумме шестисот рублей. Таких денег у Эмилии не оказалось, но она решила положиться на свою привлекательность и на некую тайную силу, используемую в общении с мужчинами.
И она не прогадала… Сазан заглотил крючок.
* * *
Кушали консоме из дичи, филе а-ля годар, разварного осетра и пирожное-буше с маседуаном – объеденье!
Говорили о разном, но понемногу. Эмилия – время от времени поглядывая на Вершинина, твердо уверовав, что она вытащила счастливый билетик в будущее и теперь у нее опять будет все в полном порядке. Мужчина, что сидел напротив нее, ей определенно нравился. И наружно, и тем, каковым он представлялся внутри. Чувствовалось некое родство душ, позволяющее вести себя с ним непринужденно, не примеряя подходящую маску, которых, несмотря на ее юный возраст, в арсенале Эмилии было припасено немало. А то, что он был значительно старше ее, так это, скорее всего, хорошо, нежели скверно. Да и не замуж же она собралась за него, в конце-то концов! Что же касается ее ровесников, то уж слишком они неорганизованные и беспечные, а еще у них в голове слишком много ветра. Все спешат, постоянно торопятся куда-то. Даже в любовных утехах делают все на скорую руку, как кобели в подворотне с сучкой. Не то что люди в возрасте, эти никуда не торопятся: ласки проводят обстоятельно, наслаждаются каждой прожитой минутой…
Вершинин, бросая редкие взгляды на Эмилию, думал, что смазливая девица может сослужить ему хорошую службу не только как содержанка, но и компаньонка в рискованных предприятиях, о которых он все чаще задумывался. Конкретные планы пока не вырисовывались, имелись лишь некоторые расплывчатые соображения, понемногу приобретавшие форму, но то, что они будут расходиться с буквой закона, в этом Вершинин был абсолютно уверен. Не сомневался он и в том, что Эмилия будет в щекотливых делах компаньонкой, поскольку также чувствовал некоторое родство душ, как говорится: рыбак рыбака видит издалека, а если говорить более точно – два сапога пара…
– А теперь, может быть, ко мне, милочка, – предложил Вершинин, когда они пообедали. – Я тут живу неподалеку. Отдохнем… А то день какой-то несуразный выдался. Не возражаете?
– Отчего ж… Можно немного и отдохнуть.
– Вот и славно! – весело откликнулся Рудольф Залманович.
Вершинин снимал меблированные комнаты в одном из доходных домов на Ильинке, в нескольких шагах от своей комиссионерской конторы. Прошли в меблированные комнаты. Эмилия подняла бархатные глаза на своего спутника:
– Я бы хотела принять ванну.
– Не нужно, – с легким хрипом произнес Рудольф Залманович. – Я бы хотел посмотреть на тебя, как ты раздеваешься.
– Ну что ж, извольте, – с улыбкой произнесла Эмилия и потянула за шнур платья.
Среди пошлой обстановки меблирашек, на широком кожаном диване все и произошло.
Весь последующий день из комнат они не выходили, так что поутру Вершинин чувствовал себя совершенно разбитым, а вот Эмилия, напротив, выглядела свежей и весело щебетала, расхаживая по спальне, одетая в прозрачный пеньюар, под которым вполне явственно различалось ее совершенных форм тело. Потом она бросилась на постель к находящемуся в полудреме Рудольфу Залмановичу и, поцеловав его в щечку, промолвила:
– У меня остались сущие копейки. Если ты меня прогонишь, мне придется ночевать на вокзале.
– Живи здесь покуда, – заявил Вершинин. – Потом найдем для тебя что-нибудь поприличнее.
Так Эмилия Бланк искала место, а нашла любовника, что ее совершенно устраивало.
Глава 3
Откуда берутся трупы
С чего начинать и в какую сторону направить поиски, у следователя Воловцова сомнений не возникало. Несмотря на заверения членов Совета судебных приставов, что Владислав Щелкунов никаких щекотливых дел в последнее время не вел и каких-либо серьезных конфликтов в связи с арестованием имущества, задержанием должников и взысканием с них денег не имел, Иван Федорович все же решил начать следствие именно в этом направлении. Не исключено, что у него были недоброжелатели по более ранним делам, связанным с арестом имущества.
Никто не испытывает добросердечной отрады, когда в ваш дом приходит судебный пристав и накладывает на ваше имущество арест как на несостоятельного должника. Ведь ясно как божий день, что арестованное имущество будет распродано на торгах в два раза меньше подлинной цены и не покроет сумму долга даже наполовину. А значит, судебный пристав придет еще раз и еще, покуда не вытянет из вас всю душу вместе с остатками долга и не передаст его взыскателю. После чего у вас не останется уже ничего, кроме штопаного исподнего белья.
Где в таком случае гарантия, что у несостоятельного должника не появится решимость схватить подвернувшийся под руку кухонный нож и со звериным оскалом наброситься на судебного пристава, олицетворяющего в его глазах все ваши личные беды. Немногим позже, придя в себя и успокоившись, вполне возможно припрятать труп, да таким образом, чтобы его впоследствии невозможно было отыскать. Вариантов непочатый край: от закапывания трупа в дальнем уголке леса до скармливания тела свиньям.
Когда Воловцов получил из канцелярии судебной палаты затребованную бумагу со списком всех дел и поручений, исполнявшихся Щелкуновым в последнее время, то убедился, что щекотливых и конфликтных дел у Владислава Сергеевича Щелкунова и правда не имелось. Зато самым последним исполненным поручением судебного пристава было принятие со взыскателя, некоего надворного советника Грацианова, судебных издержек и обеспечения затрат на ведение дела на общую сумму в восемьсот шестьдесят два рубля сорок копеек. Деньги были внушительные, ведь годовое жалованье самого судебного пристава Щелкунова составляло шестьсот рублей.
Деньги от взыскателя Грацианова Владислав Сергеевич получил в субботу девятого января, ближе к вечеру. Если учесть, что к себе в служебную конторку ни вечером в субботу, ни на следующий воскресный день Щелкунов не наведывался, стало быть, полученные от Грацианова деньги он хранил у себя на квартире. Не их ли искал господин
