улыбнулась Вера. – Его мы сами не пекли, а купили готовый, но тоже должен быть вкусным, раз такой красивый и румяный. Надо только разрезать его, Михаил Иванович. У меня на такую красоту рука не поднимется.
Когда папа налил "под горячее", Вера взяла бокал и, обращаясь к маме, спросила:
– Можно, я скажу?
Мама мелко закивала. Вера встала, как до этого папа – она была очень наблюдательна и всему училась быстро.
– Я хочу поднять этот тост за вас, Светлана Петровна, и за вас, Михаил Иванович! Я так рада познакомится с родителями Тани и мне хочется верить, что со временем, когда вы узнаете меня лучше, то полюбите и я тоже буду для вас словно вторая дочь, а Тане словно сестра. За вас!
По маминому лицу я видела, что она чуть не прослезилась. Это она с виду вся такая деловая, а на самом деле ранимая и сентиментальная. Верины слова её задели за живое. Я и сама хотела бы, чтобы всё было так, как сказала Вера.
– Вы так похожи, – сказала мама выпив. – Словно и вправду сёстры. Удивительно! Слышишь, Миша, у нас теперь две дочки и обе красавицы.
– Я совсем не против и рад, – сказал папа, расправляясь с очередным голубцом. Он любит, чтобы они были небольшие, потому я не поленилась, наделала махоньких, чуть побольше долмы, хотя капустные листья вон какие, не чета виноградным. – Дочки родителям в радость и утешение, а уж как внуки пойдут...
– Верочка, а тебе сколько лет? – спросила мама.
– Двадцать два. В апреле следующего года будет двадцать три.
– А когда в апреле?
– Четвёртого.
– Ты овен, значит. Папа у нас тоже апрельский, но в конце, двадцать шестого. Телец.
– А у вас когда?
– Я близнец, седьмого мая.
– Императрица Екатерина тоже близнец была, – сказала Вера.
– Ага, читала я про неё. Великая женщина. А у тебя-то молодой человек есть? Замуж не собираешься?
– Пока нет, – сказала Вера. – Сначала хочу денег на своё жильё поднакопить. Мне после интерната дали квартиру однокомнатную в Искитиме – хочу её продать и здесь, в Новосибирске, купить. Пропишусь, в какой-нибудь банк работать устроюсь на хорошую должность или в Центр финансовых технологий, тогда и замуж можно.
Вера меня прям-таки удивляла. Я видела – она говорила и делала всё, чтобы понравиться моим родителям, и полностью в этом преуспела. Зная маму, я очень опасалась, что она не одобрит моё совместное проживание с девушкой, которая не учится вместе со мной и которая старше. Мало ли, чему эта девушка может меня научить. Я бы не удивилась, если бы мама попросила Веру показать паспорт. Хотя, может ещё попросит…
После обеда мы пили чай с вареньем, конфетами и пирожными. Папа любит чай со сливками и очень крепкий. Он называет такой "купеческим". Папа долил себе в большую кружку с чаем сливок и пошёл на лоджию – мама разрешила ему курить только там.
– Соседи не будут жаловаться, если он на лоджии дымить станет? – спросила она Веру.
– Нет, не будут. Над нами Сергей Игоревич Тарасов живёт, ему семьдесят три года и он сам курит. Он ваш коллега, тоже экономист, только он в институте работал, научные труды по экономике писал. Он профессор, а теперь на пенсии. А справа и слева других лоджий нет, здесь планировка такая, что лоджии друг к другу не примыкают, а окна сейчас у всех закрыты, не лето же.
– Надо же, профессор. А ты его откуда знаешь?
– А мне по работе как-то понадобилось по одному экономическому вопросу проконсультироваться. Стала я искать, к кому обратиться, пришла в институт экономики, а мне профессора Тарасова посоветовали. Позвонила ему, договорилась о встрече, а он даёт мне адрес, который этажом выше. Так и познакомились. Я для него иногда в магазин за покупками бегаю, если что-то срочное. А так-то к нему два или три раза в неделю соцработница приходит, всё делает, в том числе и покупки.
Мы ещё долго сидели за столом и на диване, болтали о том о сём. Я про универ рассказывала, про занятия, про группу.
– Нравится-то учиться? – спросил папа.
– Конечно, нравится, – сказала я.
– Ты у нас всегда хорошо училась, старайся, – мама погладила меня по голове и по плечу. – А ты, Верочка, напиши мне на листочке свой вес, рост, обхват груди, талию, бедра. И размер ноги и головы тоже. Танюшкины-то я все знаю, надо и твои, а то обновы теперь на вас обоих вязать и покупать нужно. Ростом-то ты повыше, я смотрю, и пофигуристей.
– Вы, Светлана Петровна, в материальном плане о нас сильно не беспокойтесь. Я хорошо зарабатываю, нам на всё хватает. – Сказала Вера, но сходила на кухню за блокнотом и всё записала. С мамой спорить не надо.
Когда начало темнеть, родители стали собираться.
– Пора, – сказала мама. – А то Валя нас там потеряет.
– Может, у нас переночуете? – обняла я её.
– Нет, поедем. Не собирались с ночевой. Да в общежитии ведь и не переночуешь.
– Ой, точно! – сообразила я. – Ты ей не говори пока, что я не в общаге, а то обидится ещё, что сразу не сказала. Я ей потом скажу, что вы, мол, разрешили на съёмную квартиру переехать и вот я переехала.
– Ты-то завтра обязательно приезжай на вокзал нас провожать, – сказала мама. – В девятнадцать сорок поезд у нас.
– А можно, мы вместе приедем? – спросила Вера.
– Конечно можно! – воскликнула мама, обнимая нас обеих. – Вместе даже лучше!
Я достала и выложила из сумки привезённые вещи, пару баночек варенья, курагу в пакете, шоколад, настой зелёных сосновых шишек в медовом сиропе, от простуды, вязаные перчатки ручной работы и два тонких вышитых полотенца с кисточками.
Собрав и застегнув, я превратила сумку из здоровенной в обыкновенную, и мы с Верой положили туда пару коробок "фирменных" новосибирских конфет с Оперным театром на картинке, пластиковый контейнер с селёдкой под шубой, половину пирога с картошкой и грибами, мамино вино и папину водку.
– Пусть тёть Валя селёдку обязательно попробует, а завтра скажет мне, что моя ничем не хуже твоей, а то и лучше.
– Ладно уж, клади, пусть пробует, коли так.
– Может всё-таки
