то будем убираться, конечно.
— Значит так, приказы мои исполняете, но к обсуждению я готова. Мария, ты будешь моей горничной.
— Так старая я уже, ваша милость, — запричитала верная подданная. — Вам бы молоденькую, обученную.
— А где мне её взять? — уточнила я, глядя на женщину. — Может, из столицы выписать? Или по рекомендации соседей? А чем ей платить? Медью из кошелька капитана?
— Ваша милость, простите, — шепнула Мария, опуская голову. — Не подумала, старая.
— Ваша Милость, что же дальше будет? — заскулила Дарина.
Собственно, она выражала настрой всех собравшихся. Напуганных и уже не верящих.
— Я не создатель, будущего не знаю, — вздохнула я. — Но я постараюсь привести дела поместья в порядок. А теперь, давайте вернёмся к своим делам. Всевол, ты карету подготовил?
— А что её готовить? Вытолкал из сарая до и всё, — буркнул мужчина. — Карета ездит ещё. Только вы же злиться будете. сильно.
— На что? — удивлённо обернулась мужчине.
— Вы же понимаете, что нам без кареты ну совсем никуда было. Вот и поснимали всю обивку, да спрятали, чтобы муж ваш карету не отобрал. Но мы ничего не портили!
— И что же, обратно всё приделать можно? — спросила я, а у самой губы расползались в улыбке.
— Можно, — уверенно кивнул мужчина. — Почему нельзя-то? А вы не накажете?
— Не накажу, — рассмеялась я, качая головой. — Я тебе спасибо большое скажу. А что, ещё что-то прятали от господина-то?
— Нет, госпожа, больше ничего, — замотел головой старик.
Только я по глазам видела — врёт. Не доверяет, пока, но это временно. Что же, карета у нас есть. Осталось найти лошадь и… молиться, чтобы всё получилось.
— Вы подождите немного, госпожа, сейчас я всё сделаю, — бубнел Всевол, быстрым шагом направляясь на задний двор. Там, за некогда невероятно красивым садом, хозяйственные постройки.
— Только быстрее, — поторопила я, глядя на небо. Солнце практически село, ещё немного, и на улице будет темно.
— Как прикажете, — кивнул старик, ускоряясь.
Я шла медленно, осматриваясь вокруг. Сюда бы толкового садовника. Траву скосить, деревья подрезать, кустарники подстричь. Клумбы с цветами заросли, только розы торчали, и ещё несколько многолетников.
Я помнила, как тут было. Словно не Адель, а я здесь жила, бегала в детстве по этим дорожкам и забиралась на башню, чтобы оттуда смотреть на звёзды.
И в тоже время во мне были живы ещё мои воспоминания. Ангелины Валерьевны Ведищевой. Интересно, многие ли горевали, узнав о моей гибели? Что обо мне говорили возле гроба? Тридцать семь лет, одинока, родственников практически нет, лишь пьяница-отец и пара двоюродных сестёр, с которыми я и не общалась никогда. Точнее, общалась, пока не умерла мама. Потом отец запил, семилетняя я бегала беспризорно по улице, боясь, что друзья отца меня обидят. А когда в пылу драки отец убил собутыльника, меня забрали в детдом. Шесть долгих лет я познавала школу жизни в стенах детского дома, пока отец отбывал наказание. Скучала ли я? Нет, но домой хотелось, потому и радостно кивнула, когда меня спросили, возвращать ли меня отцу.
Как из меня выросло то, что выросло? Чудо, не иначе. Два года борьбы с пьянками отца и попытками учиться, чтобы не утонуть в болоте нищеты тут же, в глухой деревне. А в восемнадцать поступила в университет, где меня и заприметил мой первый мужчина. Он любил меня, обеспечивал, учил, помогал… А я пользовалась привилегиями любовницы богатого человека.
А потом он умер, оставив мне вполне неплохую квартиру и стартовый капитал. Небольшой, по меркам города миллионника, но мне хватило, чтобы открыть своё первое дело. Сфера логистики в те времена только начинала развиваться, но конкуренция уже была. И в основном среди тех, кто заработал начальный капитал незаконно. Шантаж, угрозы, наглость — я готова была на всё, лишь бы не упустить шанс, не вернуться в тот ад, из которого с таким трудом вырвалась. Репутация властной и жесткой бизнесвумен шла со мной до самой кончины.
Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что многое бы хотела поменять. Например, родить ребёнка, выйти замуж и передать управление бизнесом в руки мужа.
Хотя я и сейчас поступила также, как в прошлой жизни. Вместо того, чтобы продать поместье и уехать в небольшой город, я опять влезаю в заведомо убыточное дело, надеясь стать уважаемой герцогиней, а не просто обнищавшей женщиной с ребёнком.
Всё же, верно говорят, что не так-то просто разобраться со своими внутренними демонами. Например, Мелинда. Я не испытываю всепоглощающей любви к девочке, но вижу в ней себя. И мне хочется дать ей хоть какое-то подобие семьи, компенсировать свои детские травмы. А благодаря ей и я стану другой.
Так что скажут гости на моих похоронах? Властная, бесчувственная стерва, готовая идти по головам. Что бы сказала я? Одинокая, обиженная жизнью, женщина, желающая быть счастливой.
— Всё готово, госпожа, — окликнул меня конюх, вырывая из воспоминаний. — Идёмте.
— Идём, — кивнула я, прогоняя из памяти картины прошлого. Жалеть себя я не буду, как и ругать. Глупости всё это, надо просто жить, опираясь на опыт. Ведь у меня есть бонус — новая жизнь и кое-какие знания Адель.
Я усмехнулась, глядя на карету. А ведь неплохая! Очень даже, хоть и обивку нацепили криво, всего лишь наспех прихватив гвоздями. В целом, если довести до ума… Кобылку бы мне, и кучера. Я посмотрела на Всевола. Если вымыть, надеть лакейскую ливрею, побрить и подстричь…
— Всевол, свозишь меня в город? — спросила я, улыбнувшись.
— Свожу, почему нет, — пожал плечами старик. — Да вот только запрячь некого в карету, а меня… Стар я, не увезу.
Я усмехнулась шутке. Герцогиня в карете, запряженной старым конюхом. Самое то, чтобы объявить всему миру — герцогиня не пережила развод и сошла с ума.
— Найдём лошадь, — кивнула я. — Карету привести в надлежащий вид. Даю вам… Пусть будет два дня, не больше.
— Как прикажете, госпожа, — закивал Всевол. — Будет сделано!
Я не сразу вернулась в замок. Дала себе минут тридцать просто погулять по территории. Посмотреть на мои владения со стороны заработка.
А что, если сделать из замка отель?
Желая жить ближе к столице, ближе к цивилизации, молодёжь продавала свои родовые замки. Им не хотелось идти по стопам родителей и зарабатывать на добыче
