цветочной пыльцой и пила утреннюю росу; очень любила танцевать и петь, а в остальное время сидела за тканьем. Ее искусные ручки выткали для меня тонкую сорочку, которая не изнашивалась, росла вместе со мной и защищала тело лучше всякой кольчуги. К сожалению, оставшись без денег, в трудные дни своей жизни я продал эту сорочку одному торговцу, но едва она перешла к нему, как тут же превратилась в лохмотья.
У феи был сложный характер: она была добросердечна, но очень обидчива. Поссорившись как-то с матушкой, она так разобиделась на неё, что решила навеки покинуть наши края, предсказав несчастья в семейной жизни, как для моей матери, так и для меня. Её предсказание сбылось, ведь феи, как вы знаете, являются покровительницами семейного очага и здесь всё в их полной воле. Вот так и получилось, что ни моя мать, ни я не были счастливы в браке.
* * *
Однако пора сказать о моей семье. Она была не очень родовитой и вовсе небогатой; первым в ней рыцарское звание получил мой дед, незнатный дворянин, всю жизнь прослуживший оруженосцем короля. Отца я почти не помню; он редко приезжал в замок, проводя, как и дед, время на королевской службе, а когда бывал дома, то отправлялся на охоту или пропадал на пирах у соседей. У нас пиры устраивались редко – как по недостатку средств, так и по нежеланию моей матери. Она была женщиной с сильным характером, и мой отец, хотя и добивался первенства в семье, как положено мужчине, но неизменно должен был отступить.
Лесная фея. Художник Ричард Дэдд
Управление нашими небольшими владениями всецело принадлежало матери; занятая делами по хозяйству она обращала на меня мало внимания, несмотря на то что я был её единственным ребенком – все остальные дети умерли при родах или в младенчестве. Матушка препятствовала моему общению со сверстниками и не отпустила меня в пажи к какому-нибудь богатому и знатному синьору, как это должно было бы сделать, – возможно, желая досадить отцу, который пытался направить меня на обычный жизненный путь. Мое воспитание было доверено дяде по материнской линии, безземельному рыцарю, доживавшему свой век у нас в замке. Отлично владея оружием и в совершенстве постигнув искусство боя, дядя преподавал мне эти науки, а в остальном предоставил полную свободу, не ограничивая меня строгими правилами, не стесняя лишними запретами и не считая нужным наказывать за провинности.
Сам он не умел читать и писать, однако зачем-то настоял на том, чтобы ко мне для обучения грамоте приходил послушник из соседнего монастыря. Таким образом я приобщился к началам знаний, выучил некоторые языки, и вскоре, страдая от одиночества, пристрастился к чтению книг из монастырской библиотеки.
Именно тогда я впервые оценил великую и благую роль просвещения, которым занимается и ваш орден, святой отец, – монастырь был бенедиктинским… А как вы думаете, нужно ли человеку знание – я говорю о знании обширном и глубоком, а не о том, которое касается лишь рода занятий данного человека?
– Многие знания порождают многие печали, – отвечал монах, разминая уставшую от письма руку.
– О, нет, я не согласен с Екклесиастом! – Робер заёрзал на кресле. – Зачем же тогда всесильный Бог даровал человеку разум? Что такое человек без знаний, без пытливого любопытства к тайнам мироздания, без страстного желания проникнуть в бездонные глубины Божьего мира? Господь дал нам свободу выбора: использовать по назначению подаренный Им разум, – а значит, подняться над неразумными живыми существами и приблизиться к Богу, – или отринуть этот дар и уподобиться животным. В последнем случае, человеком движут, как и животными, самые простые стремления: поесть, попить, размножиться, поспать и испражниться. Душа его не одухотворена и существует лишь до тех пор, пока существует тело, – ну, в точности, как у животных!
– Это ересь, мессир рыцарь, – мягко сказал Фредегариус. – Не разум, а вера дает человеку истинные знания о тайнах Божьего мира, потому что именно через веру и через откровение, сопровождающее настоящую веру, мы соприкасаемся с Богом, который знает всё обо всём. Что касается души человека, то она одухотворена, поскольку является божественной искрой, горящей в нем. Эта искра не может погаснуть после умирания тела, так как она частица Бога, вечная, как и Он сам. Если же человек не раздувает Божью искру в себе, а то ещё хуже, пытается загасить её злыми деяниями и помыслами, то он понесет наказание перед Господом, но и тогда остаётся надежда на милосердие Бога и прощение на последнем суде.
– Ересь, конечно, ересь, святой отец! – даже и не пытался возражать Робер, вполуха выслушав возражения монаха. – Должен заметить, что я знаком с учениями Востока, которые мы, добрые католики, обычно на дух не принимаем, а у нас знался с катарами, отрицающими многие догматы римской церкви. Однако мы здесь вдвоём, нас никто не слышит, больше я ни с кем не собираюсь говорить на эту тему – так почему бы мне не высказать мои еретические мысли? Я предупреждал вас, что буду нести всякий вздор, и вы приняли это условие. Где же и высказаться откровенно, как не на исповеди? И разве мало вздора говорят на исповедях?..
С вашего позволения, я продолжу свою мысль. Согласитесь, что откровение через веру даётся лишь избранным людям. О, как я им завидую! Увидеть чудесное явление, услышать голоса святых или пророков, или даже голос самого Бога – какое счастье! Сразу исчезают все сомнения, – и остаётся лишь действовать в соответствии с велением Божественного порядка. Но, увы, избранных немного, – а как же быть остальным? Тут-то и приходят на помощь разум и знания, но согласитесь, что человека, которого не коснулась благодать откровения, и который не принял, в то же время, предложенный ему Богом дар разума, и человеком-то трудно назвать. В этом мире он ведёт животное существование, но неужели ему будет позволено вести такое же существование и в мире ином? Зачем, к чему? Он не воспользовался тем, что ему дал Господь, и сам уничтожил себя как часть бессмертного Господа. А милосердие Бога как раз в том и заключается, что он не обрекает подобного неразумного животного человека на вечные муки, а прекращает его бытие навсегда.
* * *
– Где вы набрались таких идей, мессир? – спросил монах. – Я кое-что знаю о восточных верованиях, и мне тоже приходилось общаться с катарами, но, насколько я могу судить, ваши мысли развивались самостоятельно. Согласно верованиям Востока, человеческая душа несёт возмездие в аду
