Эрига тихо рассмеялась.
— Твой разум просто заточен под то, чтобы видеть и распутывать интриги — даже там, где их нет. Вспомни, десять лет назад, когда Тери выходила замуж за тара Мэлгона, правящая династия Коггир крепко стояла на ногах, и берегли ее бессмертные сихха. Так шло из века в век и так должно было продолжаться еще много поколений. Хотя Серая Госпожа давно разочаровалась в императорской династии, она не требовала возвращения подаренных ею сихха. О каких притязаниях на престол можно было говорить в той ситуации? Нет, все куда проще… или же сложнее.
Она ненадолго замолчала, потом продолжила.
— Ну… немного.
Эрига на его ответ кивнула.
— Неудивительно. О нас мало знают не только имперцы, но даже те северяне, которые не входят в наш клан. Видишь ли, Истен, испокон веков богиня дает нам силу, красоту, здоровье, долгую молодость. Дарует нам чудесных дочерей. Но у нас никогда не рождаются сыновья… Не рождаются, но все же они у нас есть.
— Ты… собираешься усыновить Альмара? — спросил Истен неуверенно.
— Можно сказать и так… хотя это не совсем верно. Он уже мой сын — сын в той же мере, в какой он сын Тери. Еще до его рождения она пообещала отдать мне своего первенца мужского пола. Пообещала перед ликом Ледяной богини. Тери родила Альмара для меня.
— Не напрямую, нет. И я прошу тебя не говорить ему об этом. Когда придет время, мы с Тери скажем ему сами.
— Да, конечно, — пробормотал Истен. — Но… не слишком ли рано ты задумалась об усыновлении? Сколько лет тебе было, когда Альмар родился?
— Мне было тогда пятнадцать, — ответила Эрига. — Возможно, это и рано. Зато, когда богиня дарует мне дочерей, у них уже будет старший брат и защитник.
Глава 5
Какое-то время они оба молчали.
Истен смотрел на спящего Альмара, пытаясь представить, что из того вырастет — с его магическим потенциалом, с жрицей Богини Льда в роли приемной матери, и с тем, как тар Мэлгон и жрецы Солнечного сделали все, чтобы оттолкнуть мальчика от Света. Каким он будет? Если выживет, конечно…
Мысль о выживании зацепилась за другую и Истен кое-что вспомнил.
— Почему ты оказалась здесь одна? Где твой телохранитель? — спросил он.
— Я отправила Гетаса в город, — отозвалась Эрига. — На южной окраине живет маг, который мне должен. Гетас приведет сюда мага, а тот откроет нам Врата.
— Врата куда? В империю? — при этом известии в Истене моментально ожили две противоположных силы: чувство долга и стремление остаться в живых.
Долг заявил, что он обязан сообщить Совету Светлых магов о пробуждении Тха-Оро и об Изнанке, живущей внутри Тонгила. В том, что его выслушают и все, им сказанное, примут во внимание, Истен был уверен, но вот что с ним случится потом…
Стремление остаться в живых возразило, что новость о пробуждении Тха-Оро, конечно, важная и срочная, но Светлые маги должны быть в курсе и без него, все же в Совете заседают не дураки. А про Изнанку он может сообщить и письмом — к тому времени, как оно дойдет, ситуация со Змеиным Богом как раз и разрешится — в ту или иную сторону. И если сторона окажется неправильной, то в разрушенной стране немногим выжившим будет не до Изнанки — хотя бы потому, что они уже ничего не смогут с ней поделать.
— Нет, не в империю, — жрица покачала головой. — Там для Альмара небезопасно.
Мальчик рассказал ей краткую историю своих злоключений, которая полностью совпадала с тем, что он прежде говорил Истену, разве что подробностей того, как отец едва не убил его в храме Солнечного, было больше. Все остальное уложилось в несколько фраз — через случайные Врата попал к кочевникам, жил у них, пришли наемники, увидели у него Темный Дар, похитили, магией перебросили сюда…
Прежде у Истена были другие заботы, но теперь, слушая рассказ Альмара во второй раз, он решил, что мальчик явно что-то не договаривает. Даже, пожалуй, многое не договаривает. Как получилось, что не терпящие чужаков кочевники приняли имперца? Или вот наемники? Как они оказались в Великой Степи зимой, во время ядовитых бурь, как выжили?..
Но Эрига рассказ Альмара приняла за чистую монету — или же сделала вид, что приняла, — и Истен, подумав, решил, что тоже не будет докапываться до странностей. Все равно напрямую его это не касалось.
— Если не империя, тогда куда? — спросил он жрицу.
— На Север, на один из наших островов. Для ребенка там будет безопасно… да и для тебя тоже.
Истен молча кивнул, а его чувство долга и стремление выжить прекратили спор, ставший бессмысленным. Север? Пусть будет Север. Письмо он сможет послать и оттуда.
В роще было хорошо. Палящее солнце не проникало сквозь переплетение ветвей, давая лишь приятное тепло, а не жар, дул слабый ветер. Пожалуй, стоило последовать примеру Альмара и немного поспать…
— Истен, вставай! Вставай же!
Истен с трудом вынырнул из глубокого сна, ошалело потряс головой, пытаясь понять, что случилось. Проспал он, похоже, целый день, потому что сумерки уже сгущались. Разбудившая его Эрига стояла неподалеку, положив руку на плечо уже проснувшегося Альмара, и они оба встревоженно глядели на небо.
— Что случилось? — причину тревоги Истен пока не видел.
— Божественное явление, — отозвалась жрица. — В ваших, имперских, понятиях неблагое божественное явление.
— То есть кто-то из Неблагих богов явился на землю во плоти?! — Истен попытался вспомнить, когда в последний раз происходило подобное. Кажется, когда он был еще ребенком, при праздновании Аксиса, Дня Смерти. Впоследствии отец говорил, что тот Аксис, на удивление, обошелся без больших разрушений… Но сейчас — кому из бессмертных взбрело в голову…
А потом Истен понял — и тут же подумал, что лучше бы не понимал.
Тха-Оро? Разрушитель все-таки вернулся?
— Вот опять! — воскликнул Альмар. — Слышите?
Истен уже был готов сказать, что ничего не слышит, когда его уши уловили звук. Такой звук можно услышать где-нибудь в песках во время сильного ветра, который поднимает мириады песчинок, пересыпая их. Вот только сильного ветра не было. Даже тот слабый ветерок, который дул с утра, стих.
Тишина, тишина, а потом опять — будто целая гора песка осыпалась вниз, в этот раз уже ближе. Теперь Истен четко слышал, что звук доносится со стороны пустыни. Но ведь ветра нет…
Истен кинулся туда, где роща заканчивалась, гранича с краем пустыни, но за последними рядами деревьев замедлил шаг и на открытое место выходить не стал. Ни к чему — все было видно и без того. Да и привлекать внимание к себе не хотелось…
Пустыня шла.
Барханы песков двигались сами по себе, не нуждаясь в ветре. Будто бы там, под песчаными горами, скрывались невидимые механизмы, передвигающие их. Или некие живые существа. Или же пустыню оживила магия.
