проходила развязная компания гуляк, натянувшая на лица шарфы от Близнецов и песка, и они перешагнули через него, не удостоив даже взглядом. Молодой человек с разбитой губой и наливающимся синяком под глазом, лежащий в сточной канаве, не был чем-то необычным в этой части города.
Я стояла у ног брата, скрестив руки на груди, и старалась держать сумку с перчаткой, прижатой к боку. Карманники и рвачи не были здесь редкостью. Банда голодных уличных крыс не задумываясь совершит кражу, если будет уверена, что награда того стоит. Я пнула пыльный ботинок Хейдена.
— Опять Кэррион?
Он приоткрыл веко и застонал, увидев меня.
— Опять! Можно подумать… у этого ублюдка есть дела поважнее, чем выбивать из меня дерьмо. — Судя по тому, как он осторожно держался за ребра, несколько из них могли быть сломаны.
Я ткнула его носком ботинка, на этот раз значительно сильнее.
— Можно подумать, ты усвоил урок и избегаешь его.
— Агх! Саэрис! Какого черта? Где твое сочувствие?
— В заднем кармане Кэрриона, рядом с деньгами, которые я дала тебе на покупку воды. — Я подумывала о том, чтобы наставить ему синяков с другой стороны ребер, но он робко улыбнулся мне, и мой гнев угас. Он был таким. Чаще всего он вел себя глупо и беспечно, но долго злиться на него было невозможно. Протянув ему руку, я помогла ему подняться на ноги. После долгого ворчания и жалоб Хейден отряхнул рубашку и брюки и изобразил волчью ухмылку, которая должна была означать, что он избавился от боли в ребрах и чувствует себя прекрасно.
— Знаешь, если ты заплатишь за меня, могу поспорить, что отыграю деньги на воду и красный шарф, который подарил мне Элрой.
— Ха! Продолжай мечтать, приятель. — Я обогнула его и взбежала по ступенькам в таверну. Как всегда, «Кала» была забита до отказа, в ней воняло застарелым потом и жареной козлятиной. Дюжина голов повернулась в мою сторону, когда я вошла, и дюжина пар глаз расширились, увидев, кто только что вошел. Хейден был здесь постоянным посетителем, но я переступала порог таверны только тогда, когда у меня был плохой день. Я приходила сюда, чтобы выпустить пар. Потрахаться. Подраться. Прикрыв загорелыми ладонями рты, здесь шептали обо мне дикое количество возмутительных вещей — что, если я сажусь за барную стойку, то мужчине может либо повезти, либо он будет избит до потери сознания в зависимости от моего настроения.
Но сегодня я не собиралась сидеть за барной стойкой. Вглядываясь в пьяную толпу, я вытянула шею, пытаясь разглядеть проблеск цвета среди грязно-белого, серого и коричневого. Я нашла его. Он сидел за столом в дальнем конце таверны с тремя своими тупоголовыми друзьями, спиной к углу, чтобы не упускать ничего из вида. Кэррион Свифт — самый отъявленный игрок, мошенник и контрабандист во всем городе. А еще он был необычайно хорош в постели — единственный мужчина в Зилварене, который заставлял меня выкрикивать его имя скорее от удовольствия, чем от разочарования. Его огненно-рыжие волосы были сигнальной ракетой в тускло освещенной таверне.
Я направилась прямо к нему, но путь мне быстро преградила измученная женщина лет сорока, размахивающая огромным деревянным половником.
— Нет, — сказала она.
— Извини, Бринн, но он поклялся, что оставит его в покое. Что мне, по-твоему, делать, просто спустить ему это с рук?
У Бринн была фамилия, но никто ее не знал. Когда ее спрашивали, она отвечала, что забыла ее в детстве и больше никогда не пыталась выяснить. Она говорила, что по фамилии легче найти человека, и была права. Как владелицу «Дома Калы», многие пытались называть ее Калой, полагая, что она назвала это место в свою честь, но она огрызалась и показывала им зубы. Там, откуда она родом, Кала означало «похороны», а Бринн не нравилось, когда ее сравнивали со смертью.
— Для меня не имеет значения, сойдет ему это с рук или нет. — Она бросила злобный взгляд на Хейдена, который с понурым видом вернулся в таверну следом за мной. — Он знает, что Кэррион жульничает, и мне не нужно, чтобы здесь разгорелась еще одна драка. Не сегодня. Мне уже придется чинить два стула, благодаря этой свинье и твоему брату-идиоту…
— Я не идиот! — возразил Хейден.
— Ты идиот, — настаивала Бринн. — И у тебя запрет на двадцать четыре часа. Возвращайся на улицу. Если твоя сестра заплатит, я попрошу кого-нибудь принести тебе кружку эля на крыльцо.
— Я ни за что не буду платить.
У Хейдена хватило наглости выглядеть разочарованным.
— Ну, без этого шарфа я не уйду, — сказал он. — К тому времени, как я вернусь домой, мои легкие уже будут кровоточить.
— Тогда задержи дыхание. Иди. Убирайся отсюда. — Бринн угрожающе махнула половником в сторону Хейдена, и мой брат побледнел. Он смотрел на огромную ложку так, словно уже видел ее в действии и прекрасно знал, на что она способна. Я бы не удивилась, если бы Бринн поставила ему синяк под глазом, а не Кэррион.
— Я принесу твой шарф. Иди и жди меня снаружи, — сказала я ему.
— Без применения силы, — предупредила Бринн. Она махнула половником в мою сторону, но на меня это не произвело должного эффекта, и она это знала. Оружие должно быть гораздо более блестящим и острым, чтобы заставить меня моргнуть. Она опустила половник, решив действовать мягче. — Я серьезно, Саэрис. Пожалуйста. Сохраняй спокойствие, хотя бы ради меня. Я уже на пределе, а еще нет и восьми.
— Даю слово. Я не буду ломать мебель. Я получу то, за чем пришла, и уйду раньше, чем ты успеешь оглянуться.
— Я рассчитываю на тебя. — Очевидно, Бринн не надеялась, что я сдержу свое слово, но все равно вздохнула и отошла в сторону. Хейден бросил на меня взгляд, умоляющий поручиться за него — ему всегда приходилось просить, — но я знала, что лучше не поддаваться на эти страдающие взгляды.
— На улицу. Сейчас же. Держи это. Не выпускай из виду. — Я пихнула свою сумку ему в грудь, и испытала легкий спазм паники, когда он взял ее. Одно дело — бродить по округу с огромным куском золота, который просто лежит на дне сумки. Совсем другое дело —
