признать и похудевшую.
Нам выделяют каморку и я пристраиваю Эрика, наказав запереться изнутри и никому не открывать. А сама несусь на кухню, где работаю на подхвате. К ночи не чую ног, но нужно найти силы и пойти обмыться.
Эрик заснул, а я сгребаю густые непослушные волосы и шпильками закалываю пряди на затылке. Мое выцветшее голубое платье пахнет потом и я, вдобавок ко всему, умудрилась поставить пятно на юбку. Вздыхаю, рассматривая себя в кусочке мутного зеркала. Как давно я не ощущала себя женщиной?
Разминаю шею и достаю из раскрытого чемодана старенькое полотенце. Идти купаться в баню на заднем дворе тревожно, но ходить благоухать потом и кухонными запахами не могу. Поэтому решаю отправиться в прачечную.
У меня вообще пунктик — люблю чистоту.
Вслед за полотенцем вытаскиваю сменное платье. Это — серое, невзрачное, но зато чистое.
Выхожу в коридор и тщательно запираю каморку. Обещаю себе, что быстренько ополоснусь и обратно. Устраивать полноценный банный вечер не стану.
Пока обмываюсь над лоханкой в прачечной, чуть не седею, прислушиваясь к каждому шороху. Не понравились мне холеные мужчины в зале. Недобрый постоялый двор какой-то, подозрительный.
План присториться к кому-нибудь уже не кажется таким хорошим, но в кухне говорили, в поселении стоит купеческий караван. Завтра поищу его.
Обратно крадусь по коридору, что ведет в общий зал. И прямо в дверях сталкиваюсь с мужчиной.
— Простите, — вырывается у меня и я делаю пару шагов назад.
При свете двух керосиновых лампад, стоящих в нишах, разбираю, что мужчина высок и темноволос. Уф, какие широченные плечи и мощная шея. Весь он какой-то… монументальный — тяжелый, горячий, смуглый.
Черт, привлекательный мужик. Брови вразлет, но глаза бешеные.
Делаю еще шаг назад, с раздражением думая, что влипла. Наверное, это какой-нибудь задержавшийся гость, и он может быть опасным.
А мужчина молча рассматривает меня, причем выражение лица каменное. Глаза при этом освещении кажутся черными, жуткими.
На всякий случай присматриваюсь к его рукам — большие и сильные. Но я все равно не пойму, похожи ли они на руки моего мужа.
У этого рукава рубашки закатаны, видны крепкие предплечья с выступающими жилами.
Я тихо разворачиваюсь, чтобы дать деру, но незнакомец стремительно кидается вперед. Придавливает к стене и меня обдает сумасшедшей темной страстью. Его энергия чуть с ног не валит, а сердце неожиданно так подскакивает, что аж в глазах искрит.
Он дракон?
— И сколько ты берешь за ночь, красотка? — тянет незнакомец издевательски, но во взгляде нет и тени игривости.
Его хриплый голос скребет по нервам как наждак и я прерывисто дышу, пытаясь понять, как выпутываться.
Для меня сейчас важнее всего, что это вроде бы не мой муж. Тот как-то иначе бы среагировал на беглую супругу, нет?
6
— Вы меня явно перепутали с кем-то, — упираюсь руками в грудь дракона и стараюсь оттолкнуть, но он встал как каменная плита и вглядывается.
Губы плотно сжаты, а по лицу ничего не понять. Только желваки на щеках играют.
— Не думаю, что я так уж сильно мог ошибиться, — цедит он насмешливо.
Мой узелок с одеждой, которую я тоже постирала в прачечной, оказывается, упал к ногам — и я печально смотрю на него. До чего же дурацкая ситуация, за все годы жизни в Дургаре я еще не попадала в лапы к подобным молодчикам.
Да я никому в лапы не попадала — всем было плевать на замученную мамашу с маленьким ребенком.
— Я честная женщина, работаю здесь служанкой, — говорю и поднимаю ладонь, чтобы показать ему небольшие мозоли, оставшиеся на нежной коже от древка метлы.
Дракон хмурится и берет мою ладошку, проводит большим пальцем по грубоватым участкам. Поднимает на меня глаза, в которых светится непонимание.
Щурится.
Затем его пальцы с силой сжимаются на моих запястьях и я недовольно шиплю.
И внезапно замираю перед ним, как перед удавом, вглядываясь во тьму, что плещется в его глазах. Это не просто заблудившийся молодчик, решивший подцепить красотку. Тут другое…
— Раз ты не девица легкого поведения, то может расскажешь мне о рубине Шарсо? — его губ касается кривоватая улыбка.
Он зол, но в то же время расслаблен, как хищник, знающий, что добыча не убежит от него.
Я удивленно распахиваю глаза, соображая, во что я вляпалась. Но меня ждет Эрик, он заперт снаружи. А если сын проснется и испугается?
Дракон берется за мой подбородок и вздергивает лицо наверх, чтобы рассмотреть получше, я же выбираю момент и толкаю его. Быстро наклоняюсь и подхватываю узелок, а потом замахиваюсь.
— Вы обознались, я тут всего лишь служанка. И за свою честь буду бороться, — произношу немного запыхавшимся голосом.
Пячусь спиной к выходу в зал и думаю, что постоялый двор, наверное, и правда не так чист, раз тут к служанкам пристают в коридорах.
Но дракон для разнообразия решает прекратить домогательства, складывает руки на груди и позволяет мне бежать.
Запираюсь в нашей каморке изнутри и вся дрожу. Эрик просыпается, что-то шепчет, но тут же снова закрывает глазки, а я зажигаю свечу и устраиваюсь рядом с сыном на кровати, пытаясь сложить мозаику.
Этот мрачный дракон знает меня! То есть, Лилию. Но кто он? Человек мужа?
Но я сильно изменилась и он мог поверить, что обознался.
Рубин Шарсо еще какой-то. Откидываю голову назад и думаю — во что ты меня впутала, Лилия, а?
На секунду мелькает мысль, что я столкнулась в коридоре с отцом Эрика, но он бы не дал убежать. Раз так основательно ищет, даже предлагает деньги, то уволок бы под стражу.
Теперь история Лилии видится мне не такой однозначной. В ней слишком много белых пятен. И оставаться здесь опасно — завтра придется снова пускаться в путь. В крайнем случае, потрачусь
