Звон кружек, недолгая тишина и вновь гомон продолжающегося застолья.
Старший прапорщик Ефимов
Эти рытвины меня когда-нибудь доконают. Каждая яма отзывается в позвоночнике. Подскок – и не поймешь, то ли разгрузка опережает внутренности, то ли внутренности разгрузку. Вверх – вниз, вверх – вниз. Хорошо хоть я как командир группы в кабине сижу – здесь и трясет меньше, и сидушка мягкая, а бойцы в кузове, наверное, уже и материться устали. И впрямь что-то сегодня особенно сильно трясет, или мне так только кажется?
Вот мчавшаяся впереди броня начала притормаживать. Похоже, приехали. Да-а-а… – топать нам отсюда и топать…
– К машине! – Удар прикладом по кузову. – Живее!
Спрыгнув, я поспешил к заднему борту.
– Командир! – Юдин подал мне рюкзак, я ухватил его за лямку и отошел на обочину. Со стороны кузова послышались приглушенные чертыхания фешника. Я его в кузов не сажал. Сам захотел – проникнуться, так сказать, атмосферой. Похоже, проникся. Интересно, а обратно он тоже так, в кузове?
– Туда! – указал я направление движения спрыгнувшему вслед за Юдиным Прищепе и стал быстро надевать на плечи лямки своего РР. Бойцы в темпе вальса уходили в лес. Я ждал.
– Командир… – Ого, это ко мне фешник обратился!
– На приеме. – Это я вроде как пошутил.
– Я за кем?
– За ним. – Я указал рукой вслед убегающему Кудинову. Аркадий Кудинов – это мой лучший снайпер, ходящий во главе второй тройки ядра. Вот он оглянулся, подогнал замешкавшегося пулеметчика Чаврина и вместе с автоматчиком Алексеем Батурой побежал дальше. А фешник все мешкал.
– Топаем, топаем!
– Иду! – заверил меня он, а я скептически хмыкнул – «турист» все еще оставался на месте, суетливо накидывая никак не желающий налезать на его плечи рюкзачишко.
– Живее!
Действительно, пора было и поторопиться. Уже не только Кудинов и Батура, но и тыловая тройка растворилась за частоколом подлеска. Наконец фешник справился с грудной перемычкой, и мы побежали нагонять моих спецназеров.
А лес, как обычно, пах свежестью, едва уловимой прелостью опавших листьев и… одеколоном. Только оказавшись в тени деревьев, я почувствовал этот идущий от моего спутника запах. Я сам (вопреки всем приметам) перед боевым заданием бреюсь и протираю лицо чем-нибудь «спиртосодержащим», но только лицо и потом умываюсь, а тут… «лаванда, горная лаванда», сушите весла. Отматерить? А толку? Да ладно, черт с ним и с его запахом! От него – и от фешера, и от одеколона теперь уже никуда не деться, а устраивать раздрай с самого начала ни к чему. А запах… Надеюсь, скоро выветрится.
– Тебе туда!
Кивнув за спину снайпера, я удостоверился, что фешер меня понял, и поспешил к головному дозору. В группе я хожу четвертым. Почему? А, ну да, про это я уже говорил, и про отобранную у Игоря внутригрупповую связь тоже рассказывал. М-да, остался Гуревич без радиостанций. Жаль, что когда придем, придется вернуть, но зато сегодня я как человек. Но сейчас радиостанции не включены, смысла особого нет, да и привычка, вот если что случится…
– Саша! – Я нагнал Прищепу, идущего, как всегда, первым. – Еще метров сто подъема, и остановка – выход на связь.
– Понял, – ответил он, а я остановился и, дожидаясь, когда мимо пройдут разведчики первой тройки, невольно залюбовался грибом-трутовиком, растущим на обломке старого дерева. Серо-желтого цвета, чем-то напоминающий многолепестковый цветок, в молодом возрасте этот гриб считается вполне съедобным, но, старея, становится опасным. И еще, не помню точно, но, кажется, нельзя есть трутовики, растущие на хвойных деревьях. Но это я знаю чисто теоретически, практически пробовать подобные грибочки пока не тянет. Разве что в голодный год… Хотя некоторые источники утверждают, что хорошо приготовленный – он деликатес.
Все, пора топать. Тушин, мой пулеметчик, идущий в замыкании головного разведдозора, прошел мимо. Отпустив его на десяток шагов, я двинулся следом.
Недолгое движение вперед. Прищепа выбрал подходящее местечко, и – остановка. Мои спецназовцы, еще не успевшие разогреться и войти в ритм, попа́дали на пятую точку.
– Связь! – скомандовал я Каретникову, и пока он разворачивал сто пятьдесят девятую, с помощью джипиэса снял координаты местности. «Чудо враждебной техники», захватив пяток спутников, выдало заветную цифирь минуты за три, может, чуть больше, может, меньше, я не засекал. А сколько бы я выкорячивался, пытаясь сделать то же самое с помощью компаса, карты и имея только один линейный ориентир в виде дороги? Вопрос. Джипиэс, ничего не скажешь, вещь удобная.
– Сергей! – окликнул меня появившийся из-за деревьев фешер. На лице отрешенная озабоченность.
– Да? – Я сунул прибор в руки дожидавшемуся от меня координат радисту.
– На пару минут, – намекнул наш «турист» на желательность конфиденциальности предстоящего разговора.
Я пожал плечами, «мол, к чему? но раз ты считаешь, что так надо…» и шагнул ему навстречу, а он развернулся и пошел прочь. Вот блин, конспиратор хренов, кто его тайны в лесу-то разболтает? Разве что птички? А вот лишний раз от нечего делать ходить по хребту туда-сюда не стоит. Подлететь на мине можно на раз. Хотя здесь их вроде быть не должно, район небазовый, и наших минных полей тоже нет – во всяком случае, если верить карте. Меж тем фешер как раз карту и разворачивал. Ну наконец-то хоть какая-то определенность наметилась!
– Нам сюда. – Палец, заключенный в тонкую кожу черной перчатки, ткнулся в участок местности, расположенный на добрые три квадрата западнее и на пару севернее тех, что были определены мне изначально как основной район поиска. – Вот к этому овражку.
Я заглянул в карту: среди зелени указанного квадрата – едва заметный кусочек коричневых «граблей» обрыва.
– Точно? – не скажу, что я сильно сомневался, но уточнить все же следовало.
– Теперь точно. И огромная просьба, – действительно просьба, без нажима и выпячивания своего старшинства, – когда будешь выходить на связь, скидывай координаты так, будто мы идем в первоначально определенном направлении.
