британского короля, который противостоял вторжению саксов в 467–493 гг. Англосаксонская хроника, составленная во времена Альфреда (891–892 гг.), в подробностях повествует об этом вторжении. Так как мы не хотели бы в своих описаниях погрязнуть в крови, мы ограничимся одной цитатой из Беды, чтобы показать, насколько отчаянной была борьба. «Частные и общественные здания лежали в руинах, священников повсюду убивали у их алтарей, прелаты и народ равно без всякого различия предавались огню и мечу, и некому было даже похоронить тех, кто принял жестокую смерть. Иные из несчастных уцелевших были загнаны в горы и безжалостно вырезаны; другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте»[22].
Рис 9. Орнамент (Евангелие Дарроу)
Этот отрывок дает гораздо более ясное представление, чем любые наши слова, о том влиянии, что оказали варвары на римско-британскую цивилизацию, и мы склонны забывать о нашем долге перед бриттами, которые сохранили христианство на Западе. Фактически мы даже не думаем о них как о христианах, пока не вспоминаем о том, что Святой Альбан претерпел мученическую смерть в Англии уже в 304 г. Святой Патрик прибыл в Ирландию в 427 до прихода Хенгиста в 449 г. и именно ирландская церковь послала Колумба в Айону около 563 и позже из Айоны Айдан отправился на Святой Остров. Мы всегда должны помнить, что Великая Британия находилась далеко от центра Римской империи; северо-западная провинция, бывшая аванпостом римской цивилизации, из-за своего островного положения была отрезана от Рима постоянными варварскими набегами. Могло быть и так, что вся история этой страны сложилась по-иному, если бы ирландская церковь не смягчала жизнь на западе, в то время как поступки англосаксов весьма напоминали козни дьявола, вершившиеся повсюду.
Прежде чем мы поговорим о деяниях церкви более подробно, было бы неплохо вернуться назад и попытаться проследить, были ли у предков англосаксов какие-либо качества, которые побудили их к такой жестокости.
Тацит, знавший этот народ, писал: «Селятся же германцы каждый отдельно и сам по себе, где кому приглянулись родник, поляна или дубрава»[23] что до сих пор присуще англичанам; у них нет особой гражданской гордости, но они любят свою страну Тацит, конечно же, не имел в виду одиноких людей, живших сами по себе или даже отдельными семьями, как сейчас, в смешных маленьких домиках в пригородах. Мы знаем, что сэр Томас Мор сам построил дом в Челси, где жил со своей женой, сыном, невесткой, тремя дочерьми и их мужьями, а также одиннадцатью внуками. Во времена англосаксов семьи, которые жили вместе, были даже больше, чем семья Томаса Мора, и гораздо больше походили на клан или племя. Беда Достопочтенный всегда говорит не о численности жителей в провинции, а о количестве семей. Также он рисует интересную картину семейных традиций, сообщая следующие сведения об одной семье: «Эрик или Эск (или Эоза), от которого короли Кента звались Эскингами», а затем: «сын Титила, сын Уффы, по имени которого короли восточных англов зовутся Уффингами» Если мы вновь обратимся к Беде, то обнаружим, что короли в первую очередь были вождями, «у тех древних саксов не было короля, но было несколько вождей, управлявших своим народом; и когда начиналась какая-нибудь война, они бросали жребий, и за тем, на кого он пал, следовали и повиновались во время войны; но как только война заканчивалась, все вожди вновь получали равную власть». Когда саксы прибыли в Англию, по-видимому, эти вожди, осевшие там, назвали свой дом Уффингем, так как это был дом Уффингов, пришедших из Уффы.
Рис. 10. Символическое изображение Святого Марка. (Евангелие Дарроу)
Из этих небольших поселений выросли английские деревни. Вождь строил свой холл (Hall), вокруг которого вырастали хижины его сторонников и жилища для женщин. В каждой деревне было свое особое место для собраний (Moot Hill), то есть место, где проходили судилища (Dooms), а также свой источник воды. Все эти строения окружались рвом и насыпью с частоколом наверху К ним примыкали общинные поля, заканчивавшиеся возле рубежа, при подходе к которому чужак должен был протрубить в свой рог, иначе ему грозила смерть. Свободный человек был фригольдером (держателем) части земли; в отрядах воинов, приплывших в Англию, сначала было немного рабов, но позже захваченных в плен бриттов обратили в рабство. И по мере того, как англосаксы все более обустраивались на этих землях, вожди становились королями, некоторые люди возвышались, а остальные становились рабами.
В Книге Страшного суда, завершенной в 1086 г., упоминаются приходы времен Эдуарда Исповедника, которые до сих пор сохранились и берут свое начало еще во времена, о которых мы сейчас говорим. Холл становился замком вождя, а его часовня, построенная когда он стал христианином, — приходской церковью. Беда упоминает и гостиницу, а также обязательно была и мельница, чтобы молоть зерно. Такая система сельского хозяйства, должно быть, оставалась преобладающей в Англии вплоть до XVIII века, когда огораживание общинных земель нанесло ей смертельный удар.
Мы очертили круг проблем, которые будем рассматривать подробнее, и первым шагом станет более близкое знакомство с обликом англосаксов.
Можно согласиться, что одежда первых саксов, ступивших на берег Англии, была похожа на ту, что изображена во второй части[24]. Также она была похожа на одеяние варваров, изображенных на колонне Траяна, и, по-видимому была характерна для племен, живших за пределами Империи, за Дунаем и Рейном. Именно от нее и ведет свое происхождение англосаксонская одежда.
На рисунке 11 (см. вклейку: лист 11, в) первая фигура слева — тан. На нем рубаха и бриджи, которые иногда доходили до лодыжек, но чаще — до колена. Сверху надеты чулки, напоминающие гамаши, которые держатся с помощью подвязок, завязываемых крест-накрест, и являются частью кожаных туфель. Иногда они покрывались сверху позолотой. Бриджи, вероятно, застегивались на талии и держались с помощью ремня, пропущенного через петли, напоминая брюки для крикета. Поверх рубахи из шерсти или льна носилась туника длиной до колен с длинными рукавами, сужающимися у запястья и застегивающимися с помощью металлических пряжек. На талии носили ремень. Сверху накинут плащ, застегнутый на груди или плечах фибулой (брошью). Будничный головной убор напоминает фригийский колпак.
Следующий человек одет почти так же, но сверху на нем — доспехи. Вместо туники — кольчуга, сделанная из железных колец, нашитых на прочную ткань. Шлем сделан из железа и кости, а на гребне — вепрь[25] (см. «Беовульф»). Копье (см. рис. 12) было самым
