но мне кажется, ты в нем как будто бы гостья? Или я не ошибаюсь?
Меня задела фраза про отсутствие прислуги и состояние дома. Да, Вир не успевает все тщательно убирать в одиночку, а на покупку собственных рабов у меня нет денег. Но было неприятно слышать об этом от раба. Обычно воспитанники были настолько ошеломлены домом, что не обращали внимания на мелочи вроде пыли на статуях или отсутствия штата прислуги. А этот погляди ж ты — все заметил.
И как он угадал, что я не владелица дома? Неужели настолько очевидно, что я в этом особняке чужая? Вроде не первый год живу, давно освоилась. Не понимаю, как Маркус понял, что дом мне не принадлежит?
— Обычно у меня более людно и хватает рабов, поэтому в дополнительной прислуге нет нужды, — я старалась произнести это как можно более непринужденно.
— И тем не менее, что заставило тебя заняться этим ремеслом?
— Я же говорила: ко мне обращаться на «Вы» и обязательно добавлять «госпожа».
— Вы уходите от ответа, госпожа.
Он произнес последнее слово так, будто это было какое-то детское ругательство. Безобидное, сказанное чтобы слегка поддеть приятеля по играм.
Как же хотелось отвесить подзатыльник этому великовозрастному мальчишке, вздумавшему превратить ритуал повиновения в ребяческую забаву.
— Обращаясь ко мне в уважительной манере и называя госпожой, ты демонстрируешь готовность подчиняться мне.
— Но я не собираюсь тебе подчиняться, — возразил Маркус и ехидно добавил: — Ой, простите. Вам, госпожа.
Его упрямство начинало злить.
Я оглянулась на Вира, который шел позади, ища у него поддержки. Но северянин предпочел сделать вид, что не прислушивается к нашему разговору. Это было странно, ведь обычно молчаливый слуга помогал мне в подобных ситуациях.
Иногда одного его взгляда хватало, чтобы зарвавшийся раб понял, что перешел черту, и присмирел. А сейчас Вир делал вид, что ему гораздо интереснее разглядывать дома, чем следить за поведением воспитанника. И что это на него нашло?
— Тем не менее, — я откинула каштановые локоны со лба, — ты уже это делаешь. К примеру, по моему приказу сопровождаешь меня на рынок.
Маркус возмущенно фыркнул:
— Вот еще. Я сопровождаю Вас на рынок, потому что мне интересно увидеть город, в котором оказался. Кроме того, я обещал приготовить ужин, так что мне нужно лично выбрать продукты, чтобы порадовать Вас достойной трапезой. Вы предпочитаете мясо или рыбу?
Маркус вызывал смешанные чувства: гнева и восхищения одновременно. Естественно, он не первый, кто отказывался покорно склонить голову и признать себя рабом, но еще никто не сопротивлялся с такой элегантностью и очаровательным хулиганством.
— Хочешь ты того или нет, но тебе придется смириться с новым положением. У тебя нет другого выхода.
— Будем считать, что рыбу. Что же касается вашей фразы, то боюсь, это Вам придется смириться с тем, что меня невозможно… Осторожнее! — он подхватил меня под руку, заметив, что я споткнулась о камень и потеряла равновесие.
Его ладонь крепко и одновременно бережно удерживала меня за предплечье. Еще я успела отметить, что Вир тоже дернулся, но опоздал с подмогой.
Как интересно. Подчиняться Маркус не хочет, при этом проявить заботу, чтобы госпожа не прочертила носом мостовую — пожалуйста.
— Я в порядке. Можешь отпустить.
— Как скажете, — и вновь широкая теплая улыбка осветила лицо брюнета.
Как же сильно Маркус отличался от других рабов. Те, кто изначально бунтовали против необходимости служить, в подобной ситуации не стали бы помогать мне. Даже если бы я не просто споткнулась, а действительно упала, они бы просто стояли и смотрели, ожидая приказа помочь подняться.
Те же, кто протянул бы руку и удержал от падения, сделали бы это, чтобы заслужить мое расположение и добиться привилегий.
Но Маркус явно не собирался умасливать меня или выпрашивать поблажки. Вместо этого он продолжал вести себя так, будто равен мне по статусу. Дескать, ничего особенного: просто не дал упасть спутнице, как и подобает благородному мужчине.
— Это ремесло перешло по наследству от моей тетки, — я все-таки решила ответить на его вопрос.
Шла, стараясь не смотреть на Маркуса, и рассказывала, как переехала сюда из провинции по настоянию родителей. В родном поселении было не так много вариантов работы. Там находились ткацкие мастерские, на которых трудилось большинство горожан. Другая альтернатива — пастбища овец, шерсть от которых шла на все те же ткацкие мастерские.
Отец мой занимался тем, что делал поделки из глины: кувшины, миски. Жили мы не богато, семья была большая, и возможности выгодно пристроить меня замуж тоже не предвиделось.
Тетке требовалась помощница, чтобы передать часть дел, и с легкой руки родителей я отправилась работать сюда, в Дом Покорности.
При родственнице дела шла в гору. Одни рабы сменяли других. В доме всегда было не менее дюжины воспитанников. Их держали в подвале, а на первом этаже, там, где я поселила Маркуса, раньше жила личная прислуга: повар, управляющий, горничные и охрана.
Я помогала, занимаясь обучением рабов. Втемяшивала в их головы основы этикета и хороших манер, рассказывала о мироустройстве, географии, искусстве, чтобы слуга мог составить приятную компанию господину, если тот пожелает.
Работа в целом нравилась. В ней было что-то благородное, просветительское. Тетка в свою очередь занималась дрессировкой, добиваясь от подопечных покорности. Меня к наказаниям рабов не привлекала. Лишь изредка, и то по каким-то пустяковым провинностям.
Наше ремесло приносило весьма неплохие суммы с каждого воспитанника. Мне доставалась небольшая часть, но я не жаловалась. Хватало и на гардероб, и на рукописи, и на украшения, и на диковинные вещицы навроде ламп для ароматических масел.
Я не рвалась заводить знакомства с аристократами, как это делала моя наставница. Не интересовалась наказаниями, не водила дружбы с работорговцами. Мне казалось, что я так и буду всю жизнь заниматься лишь обучением рабов под строгим руководством тетушки.
Поэтому, когда она заявила, что желает отправиться в путешествие и оставляет дом и работу на мое попечение, я почувствовала себя так, словно меня столкнули с высокого утеса в холодное море, полное острых скал.
Но как я не упрашивала родственницу остаться, она была непреклонна. Твердила, что я вполне готова заниматься делом самостоятельно, и что это ненадолго, буквально на полгода, не больше.
Личных рабов тетка забрала с собой, заявив, что не собирается ограничивать свой комфорт даже в путешествии. Оставила мне средства для покупки новых.
А я… сглупила. Первые недели не хотела покупать прислугу, надеясь, что тетка выедет за пределы города и поймет, что путешествие — это не такое уж милое развлечение, как ей представляется. Тем более,
