меня и явно ждет, давая мне выбор.
Зачем? Это какая-то проверка? И что я должна сделать? Сжав ладошки, в которых до сих пор моë грязное бельë, всë же решаюсь.
— Ты… — нет, не так, — прошу, закончи то, что начал.
Ну куда уж прозрачнее? И вроде бы даже его это не злит.
— Закончу.
— Когда?
— Когда придет время.
— Но ты обещал. Сегодня.
Мотает головой.
— Появились новые вводные, Гульназ.
Звучит так, будто моя затянувшаяся из-за его же отсутствия девственность — это что-то из ряда вон выходящее. Раз-два и всё! И будет ему "один раз и быстро"!
— Ты сказал, что не каменный. Я тоже! — Возможно, впервые говорю открыто. — Я тоже не каменная и мне трудно было решиться прийти сюда.
— Да, я знаю. — Без тени усмешек произносит он. — На этом заканчиваем?
Улыбается, заметив мои мысленные метания.
— Нет?
Хмурюсь, опять понимает.
— Нет. Что еще, Гульназ?
Тянет ответить безропотно.
— Более ничего.
Он сжимает полосой губы и вновь указывает на дверь.
— Okay, доброй ночи.
Да почему всë это так сложно?
7 пёрышко
Всё вполне возможно.
— Точно! — вскрикиваю, едва выбравшись из сна. — Точно-точно!
Сажусь и тянусь за телефоном с тумбочки. Ввожу в поисковике заветное и радостно вскрикиваю, когда дохожу до контактов клиники женского здоровья и репродуктологии.
— Вот и всё! — Победоносно хихикаю, закрывая лицо ладошками.
Сейчас всего пять утра. Начнут они работать в десять, тогда и позвоню на горячую линию и запишусь на приём. Наверное, надо будет подготовить документы, пройти обследования, сдать анализы.
У врачей же есть медицинская тайна? И о конфиденциальности можно будет не переживать.
И ещё как-то Марата уговорить.
Хотя, думаю, этот вариант понравится ему больше вчерашнего.
Дома тихо, словно никого и нет кроме меня. Но это явно не так — его обувь стоит в обувнице, в которой я, как раз, навожу порядок. Заодно мою пол, протираю всё, в том числе каждую картину на стенах.
В восемь накладываю завтрак и даже не смущаюсь, когда слышу шум воды — Марат проснулся и ушёл в его ванную принимать утренний душ.
Воображение, конечно, пытается рисовать сцены, где я бы к нему присоединилась и мы бы продолжили кое-что на фоне произошедшего, но греет меня совсем другое.
Есть иной вариант.
Да, он более сложный, более прагматичный и более затратный, но… мы вполне богатая семья и наша обеспеченность не пошатнется, даже если потребуется несколько таких операций.
— Какая ты довольная, — Марат опирается о дверь, улыбается и заставляет меня поперхнуться кусочком морковной сумсы.
И один Аллах знает, сколько он так простоял, пока я витала в мыслишках, попивая смородиновый чай и пожевывая выпечку.
Он только из душа, волосы толком не высушил и с них скользят по скуле капельки, стекают к щетине и опускаются по шее, огибают ключицу и катятся вниз по торсу прямо до полотенца.
Молчание затягивается, хотя я уже прокашлялась и проглотила всё, что смогла проглотить.
— Я вчера забыл про чемодан. Не разобрал его.
Бывает, я видела.
— Ты стирала одежду?
Кивок.
— Нижнее бельё? — Улыбается шире.
— В сушилке. — Отпиваю глоток, пряча неловкость. — Сложено. Но я побоялась заходить к тебе, пока спал.
— Побоялась? — Спрашивает, выходя в коридор.
Приходит спустя минуту, натянув на себя лишь трусы.
Зачем-то садится за стол, а я встаю.
— Накормишь?
По моему ошарашенному лицу всё, видимо, ясно.
— Доставку ждать долго. — Точно оправдывается.
И? Его это никогда не смущало. Выдохнув, подхожу к холодильнику, раскрываю его и начинаю перечислять всё, что таится в контейнерах.
— Азу, плов, токмач, сумса, сладости и моя вчерашняя овсянка.
— Каша сойдёт, — отвечает мне.
И по позе и рваным жестам, я понимаю, как ему здесь неловко. Ну как и мне. Тогда зачем? Голоден? Не особо похоже.
Ставлю перед ним разогретую кашу с кусочком сливочного масла, наливаю чай, в который он сам добавляет кусочек сахара. А потом предлагает сесть мне и поесть с ним.
Секундочку… Мне? Сесть и поесть с ним? Ха-ха, смешно.
— Так не делается, — тихо произношу я, вытерев руки о полотенчико, — мне лучше уйти тогда в столовую, — показываю пальцем направление.
Указывает на мою кружку.
— Сядь, Гульназ.
Кривлю губы, но слушаюсь, присаживаясь на край и вытягиваясь струной.
Спустя минуту решаюсь коснуться кусочков пирога. И старательно отвожу взгляд, чувствуя, как он таращится, улыбаясь и пожевывая своё.
— Как спала, Гуль?
Пожимаю плечом.
— Как обычно. — Опять молчим. — А ты?
Его дежурная улыбка вдруг почти искрится.
— Эмм, — размешивает кашу, — давно не видел влажные сны. Так что не очень.
Только сила духа не даёт подавиться ещё раз. И, может, встать и уйти, зачем он такое сказал?
— Знаешь, кто в главной роли? — Оголяет клыки и отпивает из кружки. — А вкусно!
Хвалит, надеюсь, чай.
— Марат…
— Что?
— Я, как раз, хотела об этом поговорить.
— Об этом?
Смущение…
— Нет, не совсем.
Кивает и, облокотившись, прикусывает губу, вглядываясь.
— Я… нашла вариант.
— По поводу?
— Ну… думаю, тебе он понравится больше. Только надо будет пройти обследование.
Слегка прищуривается. Я продолжаю:
— И сдать анализы. У нас есть хорошие репродуктологи. Моё состояние для них не проблема, так что…
— Так, я не совсем понимаю. Ты… — ведёт в воздухе рукой, — анализы, обследование. Ты хочешь запланировать… — немного шипит прежде, чем произнести, — беременность?
— Да. То есть, нет. Не совсем, Марат. — Выдохнув, решаюсь говорить вкрадчиво. — Речь об ЭКО. Ты просто сдашь, — опускаю взгляд к виднеющимся кубикам, — материал. И всё. И если он подойдёт, я пройду процедуру и у нас будет наш общий ребёнок.
Я его заморозила сейчас, да? Почему он застыл?
8 пёрышко
Такое возможно?
Марат потирает переносицу, рот и выдыхает, потупив взгляд.
— Так. — Концентрируется на моём лице. — А такое возможно? Ты же… нетронутая.
Будто это моя вина.
— Да, я же говорю, это сейчас не проблема. Я пока не уточняла подробности, но в общих чертах — да.
Сдувается, отодвигаясь от столешницы.
— Мне… надо подумать.
— Я понимаю, что это ответственное и очень серьёзное решение. Но для тебя ничего не изменится, честно. — Произношу мелодично и убедительно.
Судя по выражению лица, не понимает.
— Ты продолжишь жить, ну, где угодно, но не здесь. И всё будет совсем как обычно. Я ничего от тебя не требую. Только этот дом, — улыбаюсь виновато.
Сцепляет руки под грудью и выгибает бровь.
— То есть, если ты вдруг пройдёшь через это, то предлагаешь мне… быть… как ты сказала? Донором био-материала и папой по праздникам?
— Ну да, наверное… это же хорошо?
Надувает щеки
