кроссовки, он повалился в приятный запах сена и тут же уснул. Костя всё таки нашёл в себе силы стащить с себя башмаки, рясу и, зарывшись поглубже в колючие стебли, через три минуты тоже уже перестал подавать признаки жизни, кроме ровного и глубокого сопения.
Земля. Утро
Утро 10 сентября 1804 года на хуторе Качеев Тамбовской губернии Темниковского уезда было солнечным и ясным. Воробьи мылись в лужах, кот щурился на солнце, куры деловито доедали выползших за ночь дождевых червяков. Подоенная довольная корова удалялась в сторону ближайшего луга. Шустрая девочка лет десяти в длинной рубахе чуть выше щиколоток пыталась разглядеть на сеновале, кого принесла вчерашняя буря. Торчащие из сена голые ноги 44 размера первого странника вызывали уважение к их потенциальному владельцу, а второго вообще не было видно, и лишь грязные лапти и мокрая чёрная рубаха, лежавшая рядом, намекали на невысокий статус хозяина. Лапти первого были ничем не чище, только больше.
Первые ноги зашевелились и девочка предусмотрительно юркнула за дверь, продолжая наблюдение. Из сена показалась русая лохматая голова и жуткими заспанными глазами начала шарить по интерьеру сарая. Затем оттуда извлеклись две руки и одна из них что есть силы бахнула по ближайшей куче соломы:
— Эй студент, вставай, похоже мы в каком-то музее заночевали.
Куча зашевелилась и оттуда показалась вторая голова, не менее лохматая, но уже принадлежащая брюнету. Она тоже дико вращала глазами поначалу, но потом опять провалилась в сено.
— Э..э..ээ… — произнесла первая и опять бахнула по соломе рукой, — не спать, солдат, подъём!
Некая помесь скрипа и стона раздалась оттуда и голова появилась снова. Нечеловеческих усилий для поддержания её в вертикальном положении хватило секунд на пять, после чего та снова скрылась в сене. Поняв что это бесполезно, первая посмотрела на дверь.
— А это кто у нас за дверью стоит? — медленно выползая из сена, фальшиво-удивлённо произнесла первая голова. Девочка напряглась, понимая, что её раскрыли.
— Гам! — вдруг выкрикнула первая голова и выбросила руку вперед, как бы пытаясь дотянуться до двери. Пронзительный детский визг и сверкающие голые пятки бросились через двор и скрылись в доме.
Весьма довольный собой, Михаил, скинув рясу и рубашку, босиком, в одних подвёрнутых на два оборота джинсах, вышел во двор. Немного поиграв мускулатурой, он подошёл к водосточной кадке и начал, самозабвенно фыркая, умываться. Когда вода спала с его лица и он открыл глаза, перед ним стояла всё та же девочка и протягивала перед собой холщовое небеленое полотенце.
— Как зовут, селянка, — браво спросил Миша.
— Маша, — ответила девочка.
— Хороша Маша, да не наша, — с улыбкой отдал полотенце Михаил.
— А Вы чьих будете, — любопытство Маши пересилило страх.
— Тутошние мы, монастырские, идём в Видеево забор класть, — подыгрывая её говору ответил Михаил.
— Чё-то не похожи вы на монахов, — засомневалась Маша.
— А мы и не монахи, мы послушники ещё. И послушание нам дали в Видеевском монастыре.
— А вот и нету там монастыря!
— А ты почём знаешь?
— Так я там была сто раз!
— Машка, — послышался из дома женский голос, — а ну хорош приставать к людям, иди в дом!
Длинными широкими демонстративными шагами Маша унесла полотенце в дом.
Вытирая руки тем же полотенцем, во двор вышла женщина, одетая в вышитую рубашку, заправленную в длинную синюю юбку.
— Вы не слушайте её, она взбалмошная, — щурясь на солнце и пытаясь из-под руки разглядеть гостя добавила она.
— Ничего я не взбалмошная! — донеслось из окна.
— Это она в отца такая, — продолжила женщина.
— А где сам хозяин-то? — поинтересовался для поддержания разговора Михаил.
— Где-где, — резко сникла женщина и со вздохом добавила — в бегах он.
Тут Михаил резко ощутил, что стоит полуголый посреди двора и как-то не совсем ловко ему стало.
— Пойду я, оденусь немного, — с виноватой улыбкой закончил он разговор и быстренько заскочил в сарай.
Когда он, уже одетый в рясу, выныривал из низкой двери сеновала во двор, его уже с большой керамической бутылкой молока встречала Маша. Сверху бутылки на газете лежал кусок ржаного хлеба.
— Вот-это вам, — бодро отрапортовала она.
— Спасибо, — не зная что лучше ответить, пробормотал Михаил. Ему уже начинало казаться странным это женское традиционное хозяйство, но самое интересное он увидел, когда заметил, что за газета была перед ним.
— А что это за газета, — осторожно поинтересовался он.
— А, это барин наш на самокрутки всем выдаёт, а у нас на хуторе курящих нету, вот и осталась.
Прямо на Михаила глядела шапка газеты «Московскія Вѣдомости» с огромным двуглавым орлом посредине. Был и год написан «1803 годъ».
— А какой год сегодня у нас, — уже нетвёрдым голосом решился спросить Михаил.
— Знамо какой, тыща осемьсот четвёртый от Рождества Христова, — бойко отрапортовала дивчина.
Миша так и сел на завалинку. Он сидел на завалинке и вчитывался в этот листок бумаги, пытаясь понять как и куда он попал. Может, он спит? Ущипнул. Вроде не спит. Это Костя ещё спит. А он Миша держит в руках крынку начала 19 века с такими же хлебом и газетой. Во сне читать нельзя. А эта газета прекрасно читается. Хоть и с ятями.
— Ну ладно, вы тут думайте, а я пойду, — услышал он где-то вдалеке детский голос.
— Да-да, — машинально ответил он.
Как так произошло, где они сейчас находятся, почему этот год и как возвращаться обратно, Миша не знал. Немного подумав, он понял, что раз тут есть Видеево, значит место тоже самое. Если есть монастырь, из которого они пришли, значит они перенеслись только во времени, а не в пространстве и карта приблизительно будет совпадать. А затащил их сюда тот рубль 1804 года, что показывал Костя. Армейская смекалка и привычка искать выход из любой ситуации заставляли голову напряжённо работать дальше. Как возвращаться? Очевидно тем же способом. И тут Миша принялся шарить по карманам в поисках мелочи.
В это время нетвёрдой походкой, низко кланяясь притолоке сарая, во двор вышел заспанный Костя. В карманах Миши нашлась куча денег, но все они были бумажные — мелочи не было. Он понимал, что если мелочь не найдётся, то назад дороги не будет, а будет через 8 лет война с Наполеоном, потом декабристы и так далее со всеми остановками.
Эти перспективы ему не казались особо привлекательными и он сходу спросил Костю:
— Деньги есть? Мелочь…
— Какая мелочь? — Костя спросонья не въехал в тему.
— Российская, 2013 года желательно.
— Что, прям сейчас?
— Да, прям сейчас.
Костя полез в карман и вытащил оттуда четыре монеты —
