Я не двигаюсь, и он притворно кривит губы. Это длится недолго — всего долю секунды — его глаза темнеют, и он хватает меня за горло.
— Ты собираешься поставить меня в неловкое положение перед моими коллегами?
Кряхтя, я стискиваю зубы, когда мне в челюсть впиваются пальцами.
— Если ты не хочешь сидеть на стуле, то можешь сесть на пол. — Он отпускает меня, и я отшатываюсь назад. — Сидеть.
Я с трудом сглатываю.
— Я не псина.
Верхняя губа Черепа дергается от отвращения… а потом он срывается. Оскалив зубы, он дергает поводок так сильно, что в шее что-то хрустит, и меня бросает вперед. Я взвизгиваю, когда он выбивает мою лодыжку из-под меня, и падаю на холодные плитки.
— У Кисуни проблемы с послушанием, — объявляет он, опускаясь на свое место. — Но не волнуйтесь. Скоро ее домик будет разрушен.
Довольный собой, он обматывает поводок вокруг подлокотника кресла и натягивает его так сильно, что у меня сжимается горло. Меня притягивают ближе, против моей воли, пока подлокотник не впивается мне в щеку.
— Сидеть. — Череп тихо смеется, гладя меня по голове. — Хорошая девочка. — Ерзая на стуле, он откидывается назад и улыбается людям. — Как ты и говорил до того, как нас прервали…
Человек в синем костюме, сидящий через три стула слева, неловко откашливается.
— Как я уже говорил, мы не уверены, что нам удобно иметь с Вами дело, когда Ваша… личная жизнь на грани срыва.
— Моя личная жизнь вас не касается.
— Не касается? — начал другой. — Мы потеряли сотни и тысячи долларов, когда Вы спустили воду в туннелях, и буквально прошлой ночью Ваш компаунд подвергся нападению со стороны продажного копа Джоэла Стоуна и известной байкерской банды. Нас могли разоблачить. Я бы сказал, что это касается нас. — Где-то в комнате скрипнул стул. — Мы хотим получить компенсацию.
Череп хохочет, и я вздрагиваю от его веселого оттенка.
— Компенсацию? Вы хотите, чтобы я заплатил вам деньги, которые вы, вообще-то, в первую очередь задолжали мне?
— Вернуть в бизнес деньги, что мы одолжили Вам.
Он подается вперед, его ужасающий страх нацеливается на кого-то в конце.
— Между нами говоря, вы задолжали мне двадцать шесть миллионов четыреста тридцать три тысячи девятьсот семьдесят четыре доллара и девяносто три цента. Когда я спустил воду в этих туннелях, вы все семеро потеряли четыреста девяносто тысяч долларов. Я не математический гений, но я бы сказал, что вы все еще должны мне. — Череп ухмыляется. — И не забывай, кто отправил твою прекрасную дочурку учиться в колледж, Уайетт.
— При всем моем уважении, мистер Вульф, ожидать этого неэтично…
— Ты хочешь выйти? Каждый из вас должен продать нужное количество моего нового продукта. Если ты сделаешь это, я найду новых инвесторов.
Воцаряется тишина, а я все еще не могу прийти в себя оттого, что услышала фамилию Черепа. Вульф?
— Мы еще не видели Ваш новый продукт. Откуда мы знаем, что он продастся?
Череп ухмыляется мне, не сводя с меня глаз.
— Я тебе покажу.
* * *
Я борюсь с ним, с поводком. Двенадцать мужчин в костюмах идут за мной, их ботинки стучат по стерильному серому бетону под ногами. Комната, через которую нас ведет Череп, находится под покровом темноты, где края пространства освещается слабыми синими светодиодами. В задней части комнаты, похожей на лабораторию, находится подиум, к которому Череп ведет меня еще долго после того, как мужчины перестают следовать за ним. Мое сердце колотится в горле, мышцы болят под чувствительной кожей. Что бы ни происходило — что бы ни должно было произойти — это ни есть хорошо.
— Что ты делаешь, Дэмиен? — спрашивает кто-то.
Я вздрагиваю. Вульф. Дэмиен. Дэмиен Вульф. Его имя такое… человеческое.
— Дэмиен? — бормочу я, и он обращает свой черный взгляд на меня.
Я с трудом сглатываю и поджимаю губы, когда его вулканические глаза прожигают меня.
— Держи рот на замке.
Череп затаскивает меня на подиум, и когда мы достигаем вершины, пихает меня на пол. Под звуки хрипа, мои голые, покрытые синяками колени врезаются в бетон.
— Мой последний наркотик не только притупляет боль и усиливает чувства, но и позволяет подопытным видеть звуки как всплески цвета. — Я щурюсь, когда в комнате зажигают свет. Такой яркий, что у меня горят глаза. — Он также временно излечивает депрессию, беспокойство и дислексию. Предлагает пользователю периоды интенсивного внимания — идеально подходит для перегруженных студентов колледжа перед сроком сдачи экзаменов. — Череп сковывает мои запястья и вытягивает руки до предела, фиксируя их на месте. — С другой стороны, он создает безумие сексуального возбуждения у пользователя, особенно у женщин.
Динь. Лампочка гаснет, и я смотрю через плечо на Черепа, который цепляет еще две цепи за мои лодыжки.
— Если ты хоть пальцем меня тронешь, я…
— Расслабься, Котя. Я тебя не трону. — Он прицепил мои лодыжки и указывает на человека, стоящего впереди толпы. — А он.
Мужчина потрясен не меньше меня, его мальчишеское лицо расплывается от удивления.
— Я? Н-нет. Н-нет. Только не я.
— Да, ты, Питер. — Голос Черепа звучит издалека, теряясь где-то позади меня, пока он возится с металлом и стеклом. Он насвистывает нежную, веселую мелодию, прикасаясь к тому, что лежит на стойке. Я натягиваю цепи, не отрывая взгляда от бетонного пола.
Ботинки Черепа шаркают вокруг меня, когда он подходит ближе. В нем есть самодовольство, высокомерие, от которого у меня в животе закручивается спираль страха.
— Открой ротик пошире, — приказывает он, прикладывая два пальца мне под подбородок.
Я отстраняюсь от его прикосновения, уткнувшись подбородком в плечо. Он усмехается себе под нос, а затем обхватывает мое лицо большой теплой рукой.
Я всхлипываю, но рыдание застревает у меня в горле.
— Пожалуйста, — выдавливаю я. — Я ничего тебе не сделала.
Его черные губы растягиваются в ухмылке, и он низко пригибается, хрустнув коленями.
— Все относительно, детка. Причина и следствие.
Он вонзает пальцы мне в щеки, раздвигая челюсть. Я качаю
