что пустынная равнина, называемая ныне «Minster-Marsh», была некогда широкой полосой моря, отделявшей о. Танет от Британии, и через нее разбойничьи ладьи первых англов при попутном ветре достигали песчаной отмели Эббсфлита. Укрепление Ричборо, разрушенные валы которого до сих пор возвышаются над серыми равнинами, служило обычной пристанью для путников из Галлии. Допуская, что в момент договора с бриттами разбойничьи ладьи курсировали возле берегов Британии, легко понять, почему именно пираты высадились в Эббсфлите, почти под самыми стенами Ричборо; последующие события указывают, что выбор места для высадки был сделан вполне сознательно. Едва ли могло существовать взаимное доверие между бриттами и их наемными солдатами, и только в этом месте Генгест и его товарищи могли чувствовать себя в безопасности от других пиратов, с одной стороны, и от измены своих новых союзников — с другой; выбор места для высадки мог удовлетворить также и бриттов, опасавшихся (и, как показали события, далеко не безосновательно), что для отпора пиктам они ввели в Британию еще более страшного врага.
И вот, из предосторожности против своих опасных союзников, бритты и оставили их в углу острова за морским каналом, защищенным самой сильной из береговых крепостей. Необходимость в такой предосторожности была доказана распрями, начавшимися между союзниками, как только окончилось дело, для которого наемники были приглашены.
Едва были рассеяны в одном большом сражении пикты, как уже бритты увидели опасность со стороны ютов. Численность последних, вероятно, быстро возрастала по мере того как между соплеменниками распространялось известие о водворении их в Британии, а вместе с возрастанием их численности, естественно, возрастали затруднения в снабжении новых пришельцев провизией и деньгами. Из-за подобных вопросов быстро возникли раздоры, и Генгест начал грозить своим союзникам войной.
Не совсем, однако, легко было и для Генгеста привести свою угрозу в исполнение, так как он был отрезан от суши морским проливом, становившимся проходимым лишь при отливе, и то по длинному и опасному броду, притом пролив был защищен крепостями Ричборо и Рекульвер. Канал Медуэй, окаймленный вельскими лесами с юга, защищал тыл, тогда как крепости, расположенные на тех местах, где ныне находятся города Кентербери и Рочестер, защищали дорогу к Лондону. Тут же, вокруг, были расположены войска с графом Саксонского Берега, обязанные защищать берег от варваров. Невзирая на все эти затруднения, юты внезапно появились в Британии, и прежде чем бритты успели сосредоточить силы для сопротивления, их враги не только перешли пролив, но и захватили дорогу, ведущую к Лондону. По всей вероятности, сильно укрепленные стены Рочестера заставили ютов повернуть к югу и двинуться вдоль кряжа невысоких гор, образующих восточную границу медуэйской долины.
Страна, через которую они проходили, уже имела свою историю, но память о ней успела исчезнуть даже в те времена: склоны гор были кладбищем исчезнувшего племени, и между глыбами камней возвышались там и сям «cromlechs» — надгробные памятники и громадные курганы. Один из таких памятников существует и поныне под названием Kit’s Coty House, а тогда он соединялся целой аллеей из камней с кладбищем возле Аддингтона. С высокого пригорка у этого памятника английские воины увидели поле своего первого сражения, с этого пригорка прошли они по существующей доныне извивающейся между мирными усадьбами проселочной дороге к броду, давшему название маленькой деревушке Эльсфорд.
Летописи победоносного народа умалчивают о том, что случилось до взятия брода, равно как и о самом сражении у этой деревушки. Они только упоминают, что Горза пал в битве в минуту победы, и сохранившаяся до наших дней куча кремня с его именем — «Horstead» — считалась в позднейшие времена памятником над его могилой, древнейшим памятником английской доблести, которая воздвигла себе в Вестминстере последний и благороднейший храм.
Эльсфордская победа не только отдала в руки победителей Восточный Кент, но и стала первым шагом к полному завоеванию Британии. Последовавшая вслед за битвой резня выявила неумолимость начавшейся борьбы. Более зажиточные кентские землевладельцы бежали в паническом страхе за море, жители бедных классов скрывались в горах и в лесах, пока, изгнанные оттуда голодом, не были вынуждены сдаться неприятелю для казни или рабства. Напрасно укрывались некоторые из них в стенах церквей: победители умерщвляли священников у самых алтарей (их ненависть обращалась более всего против духовенства), поджигали церкви, и укрывшимся оставался выбор между пламенем и безжалостной сталью врага.
Такого рода картины резко отличают покорение Британии от покорения других римских провинций. Покорение Галлии франками и Италии — лангобардами состояло в насильственном поселении победителей среди побежденных, которым после длинного ряда лет было суждено поглотить своих завоевателей: французский язык — язык не франка, но того галла, которого он покорил, а светлые волосы лангобарда почти исчезли из Ломбардии. Не то в Британии, где победители в течение полутораста лет продолжали вытеснять покоренный народ; и в борьбе Рима с вторгшимися в него германскими племенами нет примера такого упорного сопротивления врагу, как в Британии.
Целых два столетия прошло, прежде чем бритты были окончательно покорены, и именно по причине этого упорства и этой неумолимости борьбы из всех завоеваний германцев завоевание Британии было самым полным и совершенным. Всюду, куда проникал меч англов, Британия превращалась в землю англов (Engleland), Англию, страну англичан, а не бриттов. Возможно, что небольшая часть бриттов осталась на родине, хотя не иначе как в качестве рабов англов, и несколько их обиходных слов (если они не были внесены позднее) примешались к английской речи, но такие сомнительные исключения не меняют общего характера всей картины завоевания. Когда внутренние раздоры прервали безостановочный до того времени прогрессивный ход английского завоевания, — а это случилось через полтораста лет после Эльсфордской битвы, — бритты успели уже исчезнуть с половины принадлежавшей им территории, и язык, религия и законы английских завоевателей бесспорно господствовали от Эссекса — до Дербширского пика и устья Северна и от Британского пролива — до устья Форта.
Эльсфорд был, как уже сказано, первым шагом к покорению Британии. Об упорстве борьбы можно судить по тому, что для покорения только южной Британии потребовалось шестьдесят лет, а для покорения Кента — двадцать. Лишь после второго поражения при проходе Крэй бритты покинули Кент и в страхе бежали к Лондону, но и после того они снова возвратились, и лишь в 465 году, после ряда мелких стычек, произошло решительное сражение при Уиппедсфлите. Здесь поражение было столь серьезным, что всякие надежды спасти большую часть Кента были оставлены, и только на южном берегу бритты еще удержали свои позиции. Восемь лет спустя борьба была окончена, и с падением Лаймна, разрушенные стены которого смотрят с холма на обширную площадь Ромнейского болота, дело первых
