большее, чем просто титул, я кое-что осознала. Даже если Элис и возвращалась в середине лета, я ее ни разу не видела.
– Наверное, так люди просто стараются быть добрее, – устало улыбнувшись, продолжает мистер Эббот. – Как будто боль от ухода станет меньше, если реже называть ее имя. Словно бы человека можно так просто вычеркнуть из семьи, из общества.
– Я никогда не задумывалась об этом, – шепчу я.
– Сохранение мира между народами – отвратительное дело. – Он вновь подносит кружку ко рту, чтобы сделать робкий глоток. Я вижу, как дрожит его рука. Но, поставив кружку на стол, он немного успокаивается. И двигается уже более плавно. Я с облегчением вижу, что отвар действует как надо.
– Вы с ней виделись в середине лета? – с искренним любопытством спрашиваю я. Пытаюсь представить, как они с Людской королевой сидят за тем же потертым, поцарапанным столом, что и мы сейчас.
– Да, и обменивался письмами.
– А письма могут пересекать Грань? – Тысячи вопросов жгут язык вместе с горячим чаем.
– Нет, но могут эльфы. Они приносили послания в храм. В основном когда приходили совершать обряды или торговать с Хранителями.
– Она говорила, что там, за Гранью?
– Немного. – Он качает головой. – Элис повторяла, что ее роль королевы заключалась лишь в самом существовании.
Я смотрю в свою кружку.
Придут эльфы и заберут женщину из дома и семьи, чтоб исполнить договор, который могли бы легко отменить. Они посадят ее на трон, но зачем? Чтобы просто существовать? Не имея ни власти, ни ответственности? В чем смысл заключенной эльфами сделки, если им нужна лишь марионетка? Зачем вообще забирать одну из нас?
«Чтоб напомнить о нашем ничтожестве», – мысленно отвечаю сама себе. В их руках вся власть. И мы готовы дать все, чего бы они ни захотели. Наверное, на их взгляд, нам полагается быть благодарными, что они берут лишь женщину раз в столетие. Проявляют доброту.
У меня сводит живот. Мне лучше уйти, пока я не сказала нечто, способное расстроить доброго старика.
Когда я заканчиваю обход, до городского собрания остается еще четыре часа. Я вполне успеваю добраться домой, пополнить корзину и привести себя в порядок. А потом направляюсь на городскую площадь.
Не одна я решила до собрания заняться делом. Я вижу несущих улов рыбаков. И горожан, предлагающих изделия с вышивкой. Люди рады занять мысли хоть чем-то, кроме неминуемого визита эльфов. Или хотя бы сделать вид.
И все же слухи и догадки витают в воздухе, словно пчелы в поле. Я слышу шепотки, предположения. Что случится? Найдут ли королеву?
Но я не обращаю на них внимания. Оказавшись на площади, я принимаюсь за дело.
«После трех тысячелетий мира не будет никакой войны», – твержу я себе, стараясь, чтобы не дрожали руки, и раздаю баночки и мешочки со снадобьями.
– Слушайте, слушайте, граждане Кэптона, – выкрикивает городской глашатай, стоя на помосте в дальнем конце площади. Позади него собирается группа усталых мужчин и женщин, среди них и мой отец. – Мы открываем собрание Совета Кэптона и призываем вас к порядку.
Я встаю вместе с остальными горожанами и слушаю разные сообщения. Сперва нужно уладить кое-какие вопросы. Несколько споров с Лэнтоном по поводу территорий для рыбной ловли, соглашение о сносе старого склада. Но никто не расходится, все ждут самого важного.
– А теперь к вопросу о Людской королеве, – начинает отец. Он стоит рядом с Главой Хранителей. – Совет учел ваши опасения и решил… – Закончить он не успевает.
– Смотрите, там! – кричит кто-то в толпе. И все собравшиеся поворачиваются к длинным рядам ступенек, что поднимаются от города к храму.
Взглядам горожан предстает небольшой отряд. Во главе его движется мужчина на лошади, кажется, сотканной из тени; очертания ее меняются при каждом шаге, блекнут, словно подернутые дымкой. Его длинные волосы цвета воронова крыла рассыпаются по плечам. В свете заходящего солнца я вижу в них какой-то проблеск. Фиолетовый, а может, синий. Тонкие полоски металла, почти органично сплетаясь друг с другом, обрамляют его виски, сзади выступают расходящиеся веером большие острые шипы, образуя корону. Общую картину как нельзя лучше дополняют заостренные уши. Когда эльф с отрядом достигает края площади, я вижу, что глаза его небесно-синие. Почти того же оттенка, что и колонны в храме.
Король эльфов вовсе не похож на древнего, скрюченного монстра, каким его представляла я, судя по гуляющим по городу историям. Лишь в одном слухи, кажется, не ошибались. Он просто излучает силу.
Утонченное, юное, прекрасное лицо, но выражение его тверже алмаза. Эльф кажется прекрасным, но столь же устрашающим. Он как ядовитый цветок, великолепный и беспощадный. И когда его глаза вспыхивают ярче, я понимаю, что вижу перед собой лицо самой смерти.
Три
Восседая на сотканном из тени жеребце, король эльфов разглядывает нас, будто муравьев. Позади него стоит вооруженный отряд облаченных в доспехи эльфов. Хотя сам он, как ни странно, безоружен.
Когда он спешивается, я понимаю, что никогда прежде не видела столь совершенных контрастов. Внешне он походит на мраморную статую, но движется плавно, будто ниспадающая с плеч шелковая ткань. Серебристая туника с длинными рукавами так плотно облегает тело, что почти создает иллюзию кованой стали. И я тут же представляю, как касаюсь пальцами гладкой ткани, обтянувшей его широкую грудь.
Я быстро опускаю взгляд в землю, желая стряхнуть любое заклинание, что он мог на себя наложить. Но против воли вновь принимаюсь разглядывать эльфа. Я просто не могу на него не смотреть. Особенно когда он отпускает лошадь, развеявшуюся, словно дым на ветру. А его рыцари в доспехах начинают двигаться по площади. И тем более когда король поднимается на помост, где стоят Глава Хранителей, члены Совета и мой отец.
– Ваше величество, – дрожащим голосом начинает Глава Хранителей и низко кланяется. – Мы ожидали делегацию, посла или кого-то…
– У вас был год, – медленно произносит эльф, в каждом слове сквозит недовольство. – Я терпеливо ждал. Отправил делегацию в храм Хранителей. И до сих пор у меня нет королевы.
– Мы были…
– Молчи, – велит он ей, подавшись вперед. – Ты забыла, кто я? Будешь говорить, когда тебя спросят.
Эльфийские рыцари движутся по кругу, заключая нас в кольцо, словно стадо скота. Я вижу, как некоторые из них, разбившись на пары, шагают по улицам города. Кого они ищут? Отставших?
Я закусываю щеку изнутри, борясь с желанием что-то сказать. Конечно же, они не станут вытаскивать больных из постели, только чтобы запугать их на улице…
