что это задание от твоей невесты.
— Я был бы грустным и одиноким человеком, если бы интересовался твоей личной жизнью, Даррел, поскольку ты вообще не делаешь ничего интересного.
Мои глаза сужаются. Алистер стал намного развязнее с тех пор, как встретил Кению. Не то чтобы он не был откровенен раньше, просто он знал, что лучше не озвучивать все мысли, которые приходили ему в голову.
Кения оказывает дурное влияние.
Но я считаю, что это вина Санни.
Во всем виновата Санни.
Рационально это или нет, можно оценить в отдельном случае.
— Мне нужно было кое-что сделать.
— Ты тот, кто организовал вечеринку. Что тебе нужно было сделать такого срочного?
Ложь — одно из самых практичных достижений человеческого мозга, поэтому я не испытываю стыда, когда уверенно говорю Алистеру: — Мне нужно было позвонить.
— Ты не убегал от Санни?
Это острый вопрос, и я ненавижу его за это.
— Какое отношение ко всему этому имеет Санни? — Я заставляю свой голос звучать сухо и скучающе.
Алистер становится очень тихим.
И я начинаю очень нервничать.
Я старался даже не смотреть на Санни, когда мы с ней были в одной комнате. Мы не разговариваем и не взаимодействуем сверх требований приличия. Если бы я мог полностью избегать ее, я бы это сделал.
— Я не знаю, Даррел. Ты скажи мне, какое отношение к этому имеет Санни.
В центре моего горла образуется комок. Крайне важно, чтобы никто не узнал о моей истории с Санни или о постыдном секрете, который я намерен держать в секрете.
Когда я по-прежнему ничего не говорю, вмешивается Алистер. — Я слышал, прошлой ночью ты швырнул ее на пол. Ты хочешь это объяснить?
Мои губы плотно сжимаются, и я прерывисто дышу в трубку. — Прошлой ночью было…
— Что?
— Ничего.
Я пытался забыть о своем столкновении с Санни, но Алистер навязал мне эту тему. Теперь мой мозг работает на полной скорости, как будто он ждал этого момента.
— Что в ней такого, что действует тебе на нервы?
Все. Ее иррациональные порывы. Ее презрение к логическим аргументам. Ее упрямство. Ее проникновенный смех. Эти темные глаза, глубокие и манящие. Ее идеально симметричный нос. Мягкая смуглая кожа. Длинное, гибкое тело.
Боже, это тело.
Ее практически подали на блюдечке с голубой каемочкой в этом нелепом блестящем лифчике и расклешенной юбке. Я держал ее в своих объятиях, и это заставило мой мозг дать осечку. Она была мягкой рядом со мной и пахла как… цветы, смешанные с соленым карибским бризом.
Не то, чтобы я хотел почувствовать ее запах.
Или то, что ее глаза сверкают, как звезды.
Или тот факт, что ее грудь прижималась к моей, как магнитные частицы в потоке крови.
Мои штаны начинают натягиваться, и я зажмуриваю глаза, чтобы держать реакцию тела под контролем. Тем не менее, мое сердце бьется быстрее — результат переигрывания гипофизом инструкций, посылающих их в мои нижние отделы.
Даже приверженность логике и разуму не может помешать биологическим функциям. К сожалению. И несмотря на мое крайнее отвращение к Санни Кетцаль, она единственная женщина, которая постоянно и раздражающе возбуждает ту часть моего мозга, которая вызывает возбуждение.
— Кения беспокоится, что вы двое не успеете на свадьбу. — Голос Алистера теперь тише. — Будут какие-то проблемы, Даррел?
Я знаю, что предупреждение Алистера не носит личного характера. Благодаря влиянию Кении он справляется со своей потребностью в контроле и доминировании, но то, что он убрал ногу с педали газа, не означает, что он может изменить структуру своего мозга.
Мой шурин по-прежнему яростно защищает свой народ. В том числе свою дочь и невесту. Я слышу нотки угрозы в его голосе, направленные не против меня лично, а против всего, что я мог бы сделать, чтобы разрушить день Кении.
— Я дал слово быть твоим шафером, и я выполняю свои обещания. Даже если это убьет меня.
— К чему такой драматизм? Не похоже, чтобы у Санни были убийственные намерения.
Он ошибается на этот счет. Санни разрывает меня надвое. Самосохранение требует, чтобы я держался от нее подальше, в то время как мои низменные инстинкты настаивают на том, чтобы я раздел ее как можно скорее. Разум, находящийся в постоянной войне с самим собой, начнет саморазрушаться. Очень вероятно, что Санни Кетцаль станет причиной моей смерти.
— Я не уверен, какова цель этого звонка, Алистер.
— У меня есть обеспокоенная невеста, которая интересуется, не собираются ли ее подружка невесты и мой шафер лишить друг друга жизни перед знаменательным днем. Я звоню, чтобы убедиться, что этого не произойдет.
— Ну и кто теперь драматизирует?
— Я не тот, кто швыряет женщин на пол.
Я запрокидываю голову и вздыхаю, глядя в потолок. — Это был импульсивный ответ. Я извинился.
— Ты слишком остро отреагировал. Ты никогда так не поступаешь.
— Никто не совершенен.
— И никто так не ненавидит недостатки, как ты.
— Это оскорбление, Алистер?
— Я искренне прошу тебя вести себя хорошо с лучшей подругой Кении.
— Невозможно.
— Для человека, который утверждает, что превыше всего любит рациональное мышление, ты явно скрываешь свои эмоции.
Я тяжело вздыхаю. — Неприязнь — это не эмоция. Это синапс в мозге. Миндалина активируется, когда ключевые нейроны…
— влекательно, но, к сожалению, у меня есть дела поинтереснее. Только что вошла Кения.
— Привет, детка.
Я слышу звук поцелуя и съеживаюсь. Отсутствие самоконтроля у Алистера в присутствии его невесты — это то, чем он очень гордится. Кения поощряет это. Я не понимаю их одержимости друг другом. Так много клиентов приходили в мой офис сломленными после того, как отношения пошли наперекосяк.
Любовь — это разрушительное явление. Я усвоил этот урок на своей шкуре в старших классах и, став взрослым, горжусь тем, что избегаю любых отношений, которые могли бы нарушить статус-кво.
Те, кто говорят, что "не могут не влюбиться’, - слабые люди. Самоограничение — это сверхдержава. Мозг — это центр управления телом, но он не контролирует меня. Я выбираю, в каком направлении хочу двигаться, а не мышцы моего черепа.
И если я скажу, что больше не будет мыслей о прекрасной и раздражающей Санни Кетцаль, то их не будет.
— О, подожди секунду, Даррел. С тобой хочет поговорить Кения.
Я наклоняюсь вперед. — Вообще-то, я занят…
— Даррел! — Сладкий голос Кении мурлычет на линии. Она миниатюрная девушка с сильным чувством цели. Мне бы понадобилась нейровизуализация, чтобы быть уверенным, но я почти уверен, что у нее есть уникальная электрическая стимуляция в лобной доле, которая подталкивает ее к решению сложных задач.
В этом смысле
