и быстро смотаешься домой за документами. Только очень быстро, пока они не нашли этого... - Лена умышленно не назвала жертву по имени даже не подозревая, что в основе подобного умолчания лежит языческое табу наших первобытных предков.
- Домой я не поеду, - отстранился от неё Калистратов. - Может они вперед меня доберутся. И где я потом найду тебя?
- Идиот, сейчас нужно думать о другом! - От возмущения Лена постучала кулаком по стене. - Ты что, совсем ничего не понимаешь?
- Все равно нам нужны другие паспорта, - вдруг осенило Сергея. - С этими нельзя никуда соваться, сразу возьмут. Поехали к Антону. О нем же никто не знает. У него можно даже жить.
- Жить у твоего единственного друга?! - Лена схватилась за голову и в отчаянии зашептала: - Какой же ты дурак! Из-за тебя мы засветились! Теперь из-за тебя нас посадят! Я очень прошу, поезжай пока не поздно. Возьмешь документы, спрячься у кого-нибудь из новых знакомых. Только не в Москве и не у родственников, потому что искать будут везде. Поживи за городом недели две, а потом я тебя найду.
- Как? - спросил Калистратов, пытаясь отыскать в распоряжение Лены хоть какую-то логику. - Если ты не будешь знать, где я прячусь, как ты меня найдешь?
- Ровно через две недели утром встречаемся в Серпухове на вокзале, едва сдерживая раздражение, ответила Лена. - Я буду ждать тебя в восемь утра.
- Почему в Серпухове? - ничего не понимая, спросил Сергей.
- У нас нет времени стоять здесь и болтать, - потеряв терпение, выкрикнула Лена. Затем, испугавшись собственного крика, она посмотрела на окна ближайшего дома и тихо добавила: - Скорее всего, нас уже ищут.
- Подожди, - забеспокоился Калистратов. - Мы договорились встретиться у Антона. Пока они о нем что-то узнают, пройдет неделя. Поехали к нему, заберем свою долю. Мы успеем.
- Тебе не надо туда ехать, - чеканя слова, медленно проговорила Лена, и Сергей впервые почувствовал, как она его ненавидит. - Сам виноват. Из-за тебя у меня больше нет дома. Из-за твоей трусости я должна скрываться. А если тебя поймают, ты сдашь меня на первом же допросе.
- Ты что, совсем сдурела? - испугался Калистратов. - Почему мне не надо...
Сергей заметил скользящее движение руки Лены лишь в самый последний момент. Он инстиктивно отшатнулся, но не додумался отскочить или хотя бы отвернуться. В полуметре от его лица возник злополучный газовый баллончик, и за кратчайший промежуток времени, пока головка баллончика опускалась вниз, он успел задержать дыхание и вскинуть руки. Но газ все же попал в глаза. Увертываясь от второй порции, Калистратов закрутился на месте, жалобно застонал, однако не потерял сознания и даже сумел быстро сообразить, что Лена не отстанет, пока он не упадет. Ей нужно было не ослепить его, а надежно уложить хотя бы на полчаса. Этого времени было достаточно для того, чтобы доехать на такси до Антона, забрать две трети украденных денег и исчезнуть.
Глаза жгло так, словно в них плеснули серной кислоты. По щекам Сергея в два ручья катились слезы, а в голове, будто паровой молот, бухало: "Сволочь! Сволочь! Сволочь!" Калистратов попытался извернуться и лягнуть жену, но сослепу промазал и лишь ещё больше разъярил её. Лена вдруг со всей силой, на какую была способна, ударила его ногой в пах, и Сергей, громко охнув, привалился спиной к стене. От невыносимой боли воздух застрял у него в легких. Он абсолютно ничего не видел и только догадывался, что Лена стоит рядом и готовится его добить.
Между первым и вторым ударами прошло не больше двух секунд, но Калистратову они показались вечностью, и всю эту вечность он с животным ужасом ожидал самого страшного. Задыхаясь от боли, Сергей подумал о собственной смерти, о том, что совершенно не готов к ней, боится её до обморочного состояния. И когда после чувствительной оплеухи он не удержался на ногах и начал заваливаться на бок, Лена вновь пустила в ход газовый баллончик.
Проваливаясь в черную бездну, Калистратов как сквозь толстое ватное одеяло почувствовал удар в живот, затем ещё один, и откуда-то издалека до него донесся едва слышный голос жены:
- Дурак, скажи спасибо...
Очнулся Сергей от того, что кто-то настойчиво тянул его за рукав и нечленораздельно бормотал. Первой его мыслью была: "жив", но глаза невозможно было открыть, легкие саднило так, что дышать приходилось очень маленькими глоточками. Попытка набрать полную грудь воздуха чуть не отправила его на тот свет - в легкие словно воткнули кол, а в голове снова воцарилась обморочная мгла.
Придя в себя во второй раз, Калистратов заплакал от обиды и боли. Он не видел, кто пытается привести его в чувство, но был уверен, что милиция. Эта убежденность основывалась на воспоминаниях о недавних событиях: он убил человека и естественно его пришли арестовывать.
Некто попытался приподнять Сергея и прислонить спиной к стене. Эта небольшая встряска вернула ему слух, и Калистратов наконец разобрал хрипловатый и какой-то веселый голос:
- Мужик... Слышь, мужик, нажрался что ли? Или стукнули?
- Стукнули, - одними губами ответил Сергей, но Некто услышал его и обрадованно в самое ухо гаркнул:
- Чем тебе помочь-то?
- Подожди, - медленно возвращаясь на этот свет, ответил Калистратов. Участие незнакомца, от которого разило перегаром и табаком, придало ему сил. Ему стало ясно, что он все ещё на свободе, а память вернула и последнюю сцену расставания с женой. - Друг, - с трудом прохрипел Сергей. Помоги дойти до подъезда.
- Ты местный что ли? - спросил благодетель.
- Нет. В любой подъезд. Отсижусь - уйду. Валяться... здесь...
- За что тебя стукнули? - поинтересовался спаситель, просовывая руки Калистратову под мышки. - Деньги что ли забрали?
- Кто? - испугался Сергей.
- Они у тебя что забрали?
- Нет, не деньги, - сразу успокоился Калистратов. - Так, старые дела. Газовым баллончиком - не могу глаза открыть.
- Ослеп - это хреново, - посочувствовал незнакомец. - Мне вон тоже недавно зуб выбили и чуть руку не сломали. И я эту падлу собственноручно коньяком поил. КОНЬЯКОМ - понимаешь? В наше время разве такое могло быть?
