латинском Востоке. Наиболее значительную их прослойку составляли, пожалуй, обитатели гор Тайгета, обязанные несением воинской службы. Освобожденные же от фискальных повинностей парики (homines francati) оставались в феодальной зависимости, а парики, освобожденные от барщинных обязанностей (incosati), несли взамен этого воинскую службу. Даже если феодал Морей предоставлял виллану свободу (что было редким явлением и сопровождалось сложной процедурой), он оставался в зависимости от прежнего сеньора. Земельные дарения, полученные освобожденным крестьянином, оставались в силе лишь в течение жизни сеньора-дарителя и могли быть отобраны последним в любой момент[72].
С развитием товарно-денежных отношений в деревне углубляется имущественная дифференциация крестьянства, но этот процесс далеко не всегда приводил к выкупу крестьянских повинностей, как это наблюдалось в странах Западной Европы. В Морее феодальные отношения отличались архаичностью. Имущественная дифференциация вела к появлению различных категорий зависимого крестьянства без прекращения или существенного смягчения самой зависимости. От обеспеченности землей и скотом зависел лишь характер ренты[73].
На территориях, находившихся под непосредственным управлением Венеции, земля была распределена между колонистами-венецианцами, коммуной, Церковью и местными архонтами. На Крите Венеция унаследовала значительный фонд земель с государственными париками, превратившимися теперь в вилланов коммуны. Главным видом их повинности, как держателей стаей, была уплата продуктовой ренты, акростиха (1 перпер с боваты), специальной личной подати — vilanazio — 12 гроссов в год, а также исполнение барщины — ангарии. Большинство этих видов повинностей восходило к византийской налоговой практике. В 1313 г. Венеция разрешила государственным парикам, вилланам коммуны, проживать как в своих селениях (казалиях), так и в городах. Однако им запрещалось покидать свои стась и остров вообще. Вилланы коммуны обладали известными имущественными правами. Ограничивалось лишь отчуждение ими недвижимого имущества. Сравнительно лучшее положение этой категории крестьянства, ее связь с рынком приводили к выкупу вилланов коммуны на волю. Но вплоть до XV в. свободных крестьян на Крите было немного. Среди них имелись и освобожденные самой коммуной парики мятежных греческих архонтов. Вольноотпущенников ограничивали в выборе места жительства и за нарушение предписаний властей немедленно возвращали в состояние вилланов. В наихудшем положении находились частнособственнические вилланы. Помимо указанных выше повинностей, они платили налог на очаг, производный от византийского капникона (capinichio), делали обязательные подношения земельному собственнику (caniscae — подарки от греч. κανίσκια). Для этой категории был характерен повышенный уровень эксплуатации, главным образом через отработочные повинности. Кроме того, Республика требовала от своих колонистов-феодалов (или феудаторов, как они назывались в источниках), чтобы они поставляли часть своих париков для службы на галерах.
Венецианские колонисты, нобили и пополары, составлявшие от 2 до 6 % населения Крита[74], находились в более привилегированном по сравнению с греческими архонтами положении. Они фактически монополизировали управление островом, построив его по подобию управления самой Венеции. Однако в условиях, когда нарастало сопротивление подвергавшихся жестокой эксплуатации вилланов, недовольство греческих архонтов существовавшими экономическими и политическими ограничениями было весьма опасно для венецианского владычества. С 1212 по 1367 г. на Крите произошло 12 крупных анти-венецианских выступлений. Их возглавляли именитые греческие архонты (Айостефаниты, Скордилы, Мелиссины, Каллерги и др.)[75]. Встретившись с такой стойкой оппозицией, в которую постепенно включались и венецианские колонисты, Республика Св. Марка стала расширять практику заключения индивидуальных договоров с местной знатью, включая видных архонтов (например, род Каллерги и др.) в состав привилегированного чиновничества, предоставляя им большие территории с правом инфеодации, делая иные экономические уступки и разрешая брачные союзы этих семейств с представителями венецианского нобилитета. Эти представители высшей местной знати стали получать от венецианских властей статус nobili cretensi, даваемый за заслуги и венецианским колонистам непатрицианского происхождения. В XV в. ассимиляция внутри господствующего класса достигла значительных масштабов; лишь к вершине власти допуск был затруднен для греков: только нобили, достигшие 25 лет, допускались в высший орган власти на острове — Большой Совет Кандии, столицы Крита.
На венецианском Крите оставалась византийская система сельских поселений — хорионов. Однако они все шире втягивались в систему интенсивного товарообмена. Спрос на сельскохозяйственную продукцию Крита на венецианском рынке стимулировал торговлю зерном, знаменитыми винами и сырами, произведенными как в поместьях колонистов, так и в крестьянских хозяйствах. Крит стал важным звеном и в системе венецианской международной коммерции, резко усилился экспорт его сельскохозяйственной продукции во всем Восточном Средиземноморье, что способствовало динамичному росту торгово-ремесленных слоев острова с середины XIV в., однако под неусыпным и строгим регламентирующим контролем властей Республики Св. Марка. Вместе с тем, положение Крита на перекрестии морских дорог способствовало и усилению его значения как центра международной посреднической торговли[76].
На островах Эгеиды, управлявшихся венецианскими патрициями, аграрные порядки нередко отличались своеобразием. Так, например, остров Китира (Чериго) был разделен на 24 участка (карата), принадлежавших четырем братьям из рода Веньеров, каждый из которых владел фьефом в 6 каратов. Масса греческого населения стала, как и везде, вилланами под юрисдикцией сеньора. Однако статус мелких архонтов остался практически без изменений, и они заняли положение мелких вотчинников, с которыми Веньеры делили политическую власть и не чурались вступать в родство. Крестьяне же, кроме традиционной десятины, если они сидели на домениальной земле, платили продуктовую (⅓ урожая) или денежную ренту, которая взималась вперед, до сбора урожая. Захватив политическую власть над островом в 1363 г. (после того как Веньеры приняли участие в антивенецианском восстании на Крите), Республика Св. Марка лишила Веньеров 13 каратов их владений, но не изменила сущности сложившихся поземельных отношений. Разница заключалась лишь в том, что теперь сама Республика стала феодальным собственником части территории острова[77].
Византийские аграрные порядки в значительной мере удержались и на Кипре[78]. Правда, в ХІV–ХV вв. число селений здесь сократилось из-за опустошительных нападений мамлюков, пиратов, неудачной для Лузиньянов войны с генуэзцами. Большое место в экономике Кипра занимали виноградарство и виноделие, изготовление сахара, выращивание злаков. Эти продукты широко экспортировались. Парики, именовавшиеся на Кипре сервами, с рождения записывались в практик домена. Они выплачивали церковную десятину, натуральную или денежную ренту в пользу сеньора, выполняли ангарии. Уплата подушной подати рассматривалась как признак серважа. Горожане Кипра также должны были вносить эти платежи. Они являлись несвободными и квалифицировались как перпериарии. Развитие товарно-денежных отношений способствовало освобождению крестьян за выкуп в ХІV–ХV вв. В XV в. число «франкоматов» уже превышало число сервов. В качестве ренты сервы отдавали треть урожая, а франкоматы — либо фиксированный оброк, либо от ⅒ до ¼ урожая. Франкоматы несли и другие повинности как в пользу сеньора, так и короля. Они были феодально зависимым крестьянством, но обладали
