Сергей Павлович Карпов
Средневековый Понт
Введение
Предлагаемая читателю книга посвящена истории Причерноморья, берега которого в средние века были перекрестком разных цивилизаций, оживленным торговым мостом между Западом и Востоком, зоной противоборства между Византией, миром степей, все более подчиняемым исламской культуре, и итальянскими морскими республиками, прежде всего — Генуей и Венецией, активно пробивавшимися на рынки всего Средиземноморья. Пик этих контактов приходится на ХIII–XV вв., образующие как бы хронологический центр книги. Ее географическим центром являются две узловые области Северо-Восточная Анатолия (Понт) и Приазовье. Там заканчивались морские дороги Средиземноморья и начинались караванные пути Востока. Приазовье и Крым (с главнейшими городами — Каффой и Таной, на месте современных Феодосии и Азова) — Трапезунд — Константинополь образовывали своеобразный треугольник, по сторонам которого шли морские трассы, волны западноевропейской колонизации и линии напряжения в борьбе за политическую гегемонию в регионе.
Как кажется, именно Понт и Приазовье оказываются и менее изученными, хотя бы при сопоставлении круга уже опубликованных и неизданных архивных материалов. Круг источников вообще необычайно широк, от византийской исторической литературы-до сочинений восточных авторов и русских летописей, но сами сведения в них, как правило, фрагментарны. Наиболее плодоносный слой, наряду с хорошо изученными хронистикой и агиографией Трапезундской империи, представляют малоисследованные документы из итальянских архивов конца ХIII–XV столетий.
Слово Понт употребляется в научной литературе в нескольких смыслах:
1) Черное море как таковое, древний Понт Эвксинский;
2) все области, прилегающие к Черному морю;
3) побережье Южного Причерноморья, примерно от Синопа до реки Чорох с центром в Трапезунде.
Мы пользуемся этим термином и во втором, и, главным образом в третьем, техническом значении.
Называя книгу «Средневековый Понт», я прежде всего стремился обрисовать разные стороны складывания и исторического бытия средневекового Понтийского государства, ставшего в 1204 г. Трапезундской империей или империей Великих Комнинов (по имени правящей там династии). Это еще не полная история Трапезундской империи (1204–1461 гг.), цель наших многолетних исследований, но как бы введение в эту тему, с анализом истоков Понтийской государственности, его анаэробного вызревания в эпоху античности и в недрах Византии, его значения в мировой культуре и в системе международных экономических и политических связей средневековья. Но по мере продвижения к цели мне все яснее становилась глубокая органическая связь Северо-Востока и Юга Причерноморья, взаимодополняющих друг друга областей, нередко, как при Митридате VI, во времена римского, византийского и османского владычества входивших в состав единых держав. И даже когда этого не происходило, Трапезунд духовно окормлял греческое население Приазовья, был его церковной метрополией (и, временами, митрополией тоже), снабжал его вином и оливковым маслом, ремесленными изделиями, получая взамен зерно, соль, рыбу, важнейшие для Понта продукты, учитывая узость аграрной периферии области, отрезанной от остальной Анатолии горами.
Не случайно, что с началом итальянской колонизации Причерноморья во второй половине ХIII в. Трапезунд и Тана были связанными направлениями деловой активности Генуи и Венеции. Тема роли и места итальянских морских республик в истории Причерноморья также является центральной в книге.
Наконец, мне хотелось объяснить суть глубоких перемен, потрясших экономику всего этого (и не только этого) региона в середине XIV в. Попыткой такого объяснения и стал раздел о всеобщем кризисе 30-х — 50-х гг. XIV столетия, подорвавшем окончательно силы и ресурсы Византии и обрекшем ее на гибель.
Итак, после экскурса в античную и ранневизантийскую историю Понта, носящего характер исторического введения, речь пойдет о почти трех бурных веках классического (или позднего) средневековья. Этот период открывается почти тектоническими событиями в судьбах Евразии: захватом Константинополя крестоносцами в 1204 г. и образованием Латинской Романии и греческих государств на развалинах Византии; татаро-монгольскими завоеваниями в Азии и Европе в 20-х — 40-х гг. ХIII в.; основанием могущественных монгольских империй Юга (ильханов) и Севера (Золотая Орда). Он заканчивается османскими завоеваниями Византии и областей Причерноморья в 1453–1475 гг. и постепенным вытеснением итальянских морских республик из их прежних факторий с «закрытием» османами Черного моря в экономическом смысле, как перекрестка международной торговли. Несмотря на это, огромный след и ключевое значение византийской культуры, понтийского эллинизма, итальянской колонизации, попыток симбиоза греков и славян с тюркскими народами нуждаются в более детальном и конкретном рассмотрении, чем это было сделано до сих пор. В специальной оценке нуждается и синкретический стиль в искусстве этого региона.
Часть вошедших в книгу глав публиковалась ранее в виде статей. Иные издаются впервые. Некоторые работы увидели свет только на иностранных языках и здесь представлены в моем авторизованном переводе. На предшествующие публикации сделаны указания в ссылках к каждой из глав или разделов. Во все изданные ранее тексты были внесены большие или меньшие дополнения и уточнения, было произведено посильное обновление библиографии с учетом основной литературы, вышедшей в последние годы. Я не стремился при этом к исчерпывающей полноте охвата материала, и в виду невозможности этого при почти безграничном расширении информационных потоков, и ради того, чтобы сохранить концептуальную целостность написанного ранее текста.
Глава 1.
Очерк истории Понта от античности до образования Трапезундской империи
Основное ядро античного и средневекового Понта в большей или меньшей степени совпадало с замкнутым естественно-географическим районом протянувшимся с востока на запад от устья реки Акампсис (Чорох) до устья реки Галис (Кызыл Ырмак). Омываемый с севера морем, с юга Понт был ограничен двумя горными цепями. Первая из них ― Понтийские горы ― цельное орографическое образование, с общими ботаническими характеристиками (зона распространения понтийской азалии и рододендрона) серпообразно протянулись от устья реки Чорох до устья реки Йешил Ырмак[1]. Три хребта Понтийских гор: Лазистанский (Париадр), Зигана и Джаник, а также среднее течение рек Чорох (линия тектонического разрыва) и Ликий (Келькит) были первой, ближней, естественной южной границей Понта. Вдоль нее легко строилась оборона. Параллельно этой цепи гор южнее, пересекая верховья Евфрата, проходила следующая горная цепь и при благоприятных обстоятельствах границы Понта могли достигать и этих, более дальних, рубежей. Понтийские горы, особенно на востоке, довольно высокие и трудно проходимые. Их скалистые пики достигают 3–4 тыс. м, в то время как к западу они понижаются до 2–3 тыс. м. Пересечь эти горы можно были лишь минуя несколько трудных горных перевалов, как правило, надежно защищаемых в случае нападения с суши. На пути к Трапезунду это были Зиганский проход (2025 м) и, восточнее, Понтийские ворота (2400 м), чаще используемые в летнее время. Вся территория Понта гористая, прибрежная полоса узка, и подчас горы
