крепкий пожилой мужчина разглядывал меня молча. Обращались ко мне - «мадам» и язык, на котором они говорили, был французским. И подумалось – может то, что я его знаю, как раз и сыграло свою роль? А тут всплыло еще и «мое» имя – Маритт, созвучное Марии. Так может и это тоже что-то значило?
Местный французский сильно отличался от того, который я когда-то изучала, но это как раз понятно. По этому поводу вспомнилось еще из школьных времен – наш класс тогда встречался с лицеистами из Франции. Для них это была экскурсионная поездка в Россию, а для нас – языковая практика в живом общении. Свели нас лицом к лицу, как баранов и срочно нужно было что-то сказать – чувствовалась неловкость. Тогда и был задан вежливый вопрос – нравится ли нашим французским друзьям Россия? В ответ услышали короткое «ва». Наш спаситель Алик Князев, переспросил на всякий случай еще раз – вдруг не расслышали или не поняли? А в ответ опять булькающее «ва».
- Это у них сейчас такое «уи», - сделал вывод кто-то из ребят. Так и было. Мы изучали классический французский, а отвечали нам на современном разговорном. Любой язык со временем меняется, а еще есть местные диалекты. Здесь в самом начале я понимала говоривших через пень-колоду и старалась отвечать односложно, если совсем промолчать было нельзя. А потом мысленно повторяла услышанное – много раз, привыкая к произношению и запоминая. Время на это было.
Были и другие странности… Просила открыть окно, чтобы проветрить, а в ответ мне скорбно качали головой, поджимая губы и опасливо отводя взгляд. Пить? Это пожалуйста – сколько угодно кислой воды с вином и не спрашивая – может я хочу чего-то другого? Помочиться? Тоже всегда пожалуйста – и под меня совали сложенную много раз тряпку. Это помогло понять, что воняет и от меня тоже. Помыться, поменять постель? Ну что вы, мадам? Все достаточно чистое.
Через пару дней у меня все же хватило сил настоять на своем и тогда меня вымыли с мылом в деревянном корыте, которое внесли мужик и женщина помоложе. Дальше они застелили корыто простыней и заполнили его горячей водой. А потом пошел обратный процесс – грязную воду вычерпывали деревянными ведрами и выносили. Трудоемко… было немного стыдно, но чувствовать себя я стала намного лучше. Постель тоже сменили включая набитый сеном матрас и дальше уже помогали мне сходить на горшок. Редкие купания были единственным приятным занятием за все дни моего заточения.
Через каждый неприятный момент, через каждую невозможность жить, как я привыкла, с каждым отказом в просьбе я осознавала всю глубину своего попадания. И много плакала… может Маритт была плаксой? Запросто. Потому женщины и отнеслись со всем пониманием и не мешали.
Никаких болезненных симптомов в этом теле я не улавливала, как ни старалась. Разве что анемия? Так и не странно при таком образе жизни. Ну, мне хотя бы дали время привыкнуть и прощупать границы дозволенного, а они оказались тесными. Например, растопить камин, чтобы подсушить комнату, почему-то было нельзя. Народ скорбно вздыхал, а в постель мне пихали медную сковороду на длинной ручке, наполненную углями… сердце каждый раз сжималось, а тело покрывалось мурашками в предчувствии пожара или тяжелых ожогов.
Как-то попросила зеркало и увидела наконец «свое» лицо – чем-то даже похожее на то – мое, но лет на десять моложе. Теория двойников в действии? И не только в пределах одного мира? Или еще один решающий фактор? Молодость не сделала «наше» лицо привлекательнее - слишком худое, с глубокими провалами глазниц и сухой бледной кожей... не красавица, да...
Я даже позлорадствовала - еще один миф о попаданках – вдребезги! Мало того, что нет магии и принца… Да, я пыталась смотреть на ситуацию и так - с юмором, если не с благодарностью - все-таки подарили еще одну жизнь. А может и новые возможности… и вот когда я додумалась до этого, тогда и пришло окончательное решение - жить. И, опять же, все не так безнадежно – все-таки «мадам», а не «пшла». Могло по-всякому…
Я хорошо запомнила тот день – ранняя весна и много солнца и воды вокруг, пока еще мало травы, а ветер - свежий и сильный. И большой каменный дом, неуютный даже снаружи. Приятно оживлял его только прислонившийся сбоку высокий, уже слегка подернутый зеленоватой дымкой дуб.
Дом стоял внутри крутого изгиба реки, и одна его стена буквально уходила в воду, так бывало в старинных крепостях или замках. Все это было бы даже живописно, но я помнила холод и вечную сырость внутри…
- Мадам, дайте я крепенько укутаю вас шалью, - хлопотала возле меня служанка. И подоткнула, укутала…
Кстати, и всего остального – преданных нянь, охотно открывающих глаза на местные реалии и даже просто книг с подсказками тоже не наблюдалось. Книги оказались где-то там заперты, а на почти все уточняющие вопросы местные только переглядывались и старались тихо исчезнуть или всеми силами меня от этих вопросов отвлекали. Жалели? Или боялись и просто не смели чего-то сказать – я тогда не знала, но это было обидно. Чувство такое - зашвырнули в чужое не совсем здоровое тело и просто бросили на выживание.
Еще с неделю я продолжала дело Маритт - хирела и чахла. Мрачная комната, откуда мне не было выхода из-за общей слабости, гадкая еда, которую со временем, по настоятельной моей просьбе заменили на удобоваримую – серый хлеб, яйца и козье молоко, а если рыба, то хотя бы без уксуса... Несвежий воздух, тишина и недостаточная по моим понятиям чистота вокруг… Смысла в таком существовании я просто не видела. Так что - по второму кругу и опять на выход? Все к тому шло.
Но потом пришла эта весна и дюжий слуга вынес меня на улицу и усадил в гамак. Тогда я и улыбнулась первый раз, щурясь на солнышко. Сама не обратила бы на это внимание, но тут закудахтала, умильно глядя на меня, пожилая служанка по имени Алэйн, что означало красивая...
Красивых там не было – высокие, плоские, мужеподобные лицом и статью, но физически сильные женщины. Мужчина… нормальный, обычный мужчина. Но внешность - ерунда, к ней быстро привыкаешь – и к красоте, и к уродству. А вот от этого её кудахтанья у меня тогда потеплело на душе. Так может, ко мне не так плохо относились? А что во многом отказывали… так может я
