и оборудование. Когда 10 августа он прибыл на место, эвакуация шла полным ходом. Чиновники из разных промышленных комиссариатов, директора заводов и рабочие занимались разборкой и погрузкой оборудования и сырья металлургических и оборонных предприятий города. Рабочие и их семьи, входившие в организованный конвой, теснились в пассажирских и товарных вагонах. Сердце промышленности следовало на время остановить, чтобы оно снова забилось на востоке, за тысячи километров от города.
Все шло не так, как планировали. В Наркомате путей сообщения не смогли предоставить достаточное количество товарных вагонов для такой масштабной операции. Например, заводу имени Ворошилова (заводу № 79), выпускавшему снаряжение для армии, требовалось около двухсот вагонов в день, а получил он вдвое меньше. Погрузка происходила неравномерно. Вагоны, предназначенные для одного завода, стояли пустые, пока рабочие в спешке разбирали и паковали оборудование, а тем временем рабочие другого завода с нетерпением ждали возможности погрузить в вагоны уже привезенные на станцию ящики. 15 августа рабочие отчаянно разыскивали достаточно мощный для подъема 50-тонных прессов кран. На платформе сгрудились толпы людей, ожидающих эвакуации. На следующий день немцы разбомбили станцию. Люди с криком бросились врассыпную. Совет по эвакуации совместно с партийными работниками и членами местного совета наскоро разбили новую станцию на восточном берегу Днепра и переправили тысячи людей на другой конец города. Отказываясь поддаваться панике, рабочие стойко продолжали погрузку. Через девять дней немцы заняли Днепропетровск – теперь они контролировали как восточный, так и западный берег реки. Но дело было сделано: в период с 8 по 22 августа, за три дня до сдачи Днепропетровска, рабочие, трудившиеся сутки напролет, отправили 10 000 товарных вагонов, и более 200 000 людей покинуло город на поезде[37]. После многих недель и тысяч километров пути рабочим предстояло сойти с поезда в мороз – в незнакомом городе и в чистом поле. Разгружая вагоны, они будут заново монтировать свои заводы там, где им не угрожают немецкие бомбы. Эвакуация Днепропетровска со всеми ее чертами: централизованным планированием, участием множества людей, надвигающейся опасностью и непредвиденными препятствиями – повторилась в бесчисленном множестве городов, оказавшихся в прифронтовой зоне.
Сама идея подобной эвакуации – беспрецедентное явление в истории войн и катастроф. На территории, оккупированной немцами в период с июня 1941 года по осень 1942-го, проживало 40 % довоенного населения Советского Союза и располагалось почти 32 000 предприятий, включая металлургические, машиностроительные, химические, деревообрабатывающие заводы, производство сельскохозяйственной техники, текстильные и бумажные фабрики, пищевые комбинаты, а также другие важные предприятия, шахты, нефтяные скважины, крупные электростанции[38]. В совокупности на них приходилось 33 % промышленного производства СССР по состоянию на 1940 год[39]. От этой промышленности впоследствии мало что осталось бы. К концу 1941 года государство утвердило план перемещения ключевых предприятий промышленного производства на восток. За вторую половину 1941 года было эвакуировано около 12 миллионов людей (к концу 1942 года – уже по меньшей мере 17 миллионов) и вывезено на восток 2593 предприятия[40]. По подсчетам одного историка, удалось спасти 37 % производительных мощностей, располагавшихся на оккупированных территориях[41].
У Совета по эвакуации, созданного через два дня после начала войны, почти не оставалось времени на решение проблем, с которыми он сталкивался. Эвакуации подлежали не только наиболее ценные объекты, но и самые уязвимые группы населения: дети, больные, старики. Эвакуировать необходимо было и огромное количество скота, зерна и сырья. Некоторые регионы эвакуировали задолго до прихода немцев, но у других времени на приготовления уже не было. Фронт приближался стремительно, и приходилось спешить. Рабочие Донецкого угольного бассейна (Донбасса) планировали разобрать генератор крупнейшей в регионе электростанции за семь суток, но осуществили демонтаж за десять часов[42]. Спешная эвакуация происходила зачастую под градом бомбардировок и смертоносного огня, среди оглушительных взрывов. Более того, государственные чиновники, в том числе ведавшие народным хозяйством, понимали, что эвакуация означает резкую остановку в производстве вооружения, которого так ждет армия. Машины, погруженные в вагоны, ничего производить не могли.
Отступление Красной армии сеяло панику среди администрации городов и сел, попавших в прифронтовую полосу. Что им делать с людьми, сельскохозяйственными животными, продовольствием и предприятиями при приближении врага? Среди беспорядка и сумятицы солдаты теряли связь со своими подразделениями, тысячи были убиты, ранены или попали в плен. Сталин и Генеральный штаб не могли получить актуальную, достоверную информацию. Местные ответственные работники толком не знали, что делать и даже к кому обращаться. Где сейчас фронт и где он окажется через несколько недель, дней, часов? В сельской местности и маленьких городах вдали от железных дорог у людей не было возможности уехать. Всех, кто останется, особенно евреев и цыган, немцы умертвят в первые же дни или недели оккупации.
В страшные летние и осенние месяцы 1941 года Совет по эвакуации при поддержке десятков тысяч рабочих, железнодорожных войск, членов местного совета, партийных работников и заводской администрации пытался спасти как можно больше промышленных и сельскохозяйственных предприятий[43]. Эвакуация продолжалась более восемнадцати месяцев и происходила в два этапа. Первый начался сразу после начала войны, а закончился в декабре 1941 года, пик его пришелся на период с июля по ноябрь. Второй, более короткий этап относится к лету и осени 1942 года[44]. В странах Прибалтики, оккупированных в числе первых, удалось спасти лишь небольшое количество людей и предприятий. В Белоруссии приближение немцев замедлили яростные бои, и эвакуация велась с июня и до конца августа, завершившись только в сентябре, когда вся республика была захвачена врагом. Из Ленинграда и его окрестностей Совет по эвакуации начал высылать людей и машины в июле, но в сентябре немцы взяли город в кольцо, преградив путь. В конце осени, как только лед Ладожского озера достаточно окреп, чтобы выдержать вес грузовиков и запряженных лошадьми повозок, Совет по эвакуации возобновил попытки эвакуировать голодающее население[45]. В Украине эвакуация началась в июле и велась бешеными темпами до середины октября: правый (западный) берег Днепра эвакуировали в июле и августе, левый – с августа по октябрь. В Западной, Центральной и Южной России Совет по эвакуации осуществил частичную плановую эвакуацию в июле и августе, а позднее, когда линия фронта приблизилась, предпринял более масштабные попытки, длившиеся с сентября по ноябрь. В Москве массовая эвакуация началась в середине октября, когда немцы оказались на подступах к столице, и до середины декабря рабочие продолжали демонтаж заводов. Менее масштабная эвакуация, проходившая с середины мая по октябрь 1942 года, была обусловлена потерей новых территорий, захваченных приближающимися к Сталинграду немцами[46]. Хотя в конечном
