потом совершу побег с очаровательной девушкой, и мы проведем ночь у костра… Невероятно!
Чтобы слегка подкрепиться, я наскоро поджарил мидий на листе жести от дорожного знака, невесть откуда взявшемся тут. Ольга следила за моими поспешными сборами молча. Казалось, она чего-то не понимает, или же хочет сообщить нечто важное.
– Ты серьезно решил бежать сейчас в поселок за рыбаками? – спросила она.
– Серьезней не бывает, – ответил я, туго зашнуровывая еще не совсем просохшие кроссовки.
– И это необходимо делать именно сейчас?
– А когда же, милая? Каждая минута дорога!
– Ты боишься за яхту? Но что этот пьяница может сделать с ней?
– В самом деле, почти ничего. Разве что стукнется разочек о скалы.
– Сколько стоит эта твоя дурацкая яхта?
– Несколько миллионов.
– Чего? Долларов?
– Что ты, голубушка! Деревянненьких.
– А хочешь заработать двести пятьдесят тысяч долларов?
Я уставился на нее красными от бессонницы глазами, но, уверен, она сумела разглядеть в них неистребимую страсть к альтруизму и бескорыстию.
– Ни в какие авантюры я больше не влезаю, – лаконично ответил я, абсолютно уверенный, однако, в том, что она будет навязывать мне свои дурацкие доллары.
– Это не авантюра, – сказала Ольга. – Это закон справедливости. Я должна получить свои деньги обратно. Если ты мне поможешь, то получишь гонорар.
– Нет-нет, спасибо! – покачал я головой. – Я человек от природы скромный. Мне вполне достаточно яхты, машины и особняка на побережье. Обратись за помощью лучше к Тимке.
– Этот подонок не получит от меня и ломаного гроша! – Ольга в сердцах швырнула ветку в костер. – Я уже никому не верю… А ты, по-моему, не сволочь.
– Я признателен вам за столь высокую оценку моих скромных человеческих качеств, и в связи с этим…
– Да прекрати же ты паясничать! – оборвала меня Ольга. – Дело совершенно простое, стопроцентная гарантия безопасности. Слон один, без оружия, и не станет обращаться в милицию за помощью, потому как у него самого рыльце в пушку. Я знаю, где его найти. Наверняка, деньги при нем. Ну что тебе стоит отобрать у него то, что принадлежит мне? Разве ты не можешь сделать это ради меня?
– Светает, – сказал зачем-то я.
– У нас мало времени, – глухо сказала Ольга и, подойдя ко мне со спины, положила свои нежные руки мне на плечи. Мне не составило большого труда показать ей, что стремительно схожу с ума и уже готов кинуться ради этих рук в огонь и в воду, потому как Ольга в самом деле взволновала меня.
6
Мы шли по тропе через реликтовый лес к поселку. Ночь рассеивалась, мягкие синие тени окружили нас со всех сторон. На небе погасли последние звезды, и, вскоре мы отчетливо увидели бухту и матовые горы, обрамляющие ее.
– Откуда ты знаешь, что его можно будет найти рядом с казино? – спросил я.
Ольга тяжело дышала, подъем утомил ее. Поэтому, остановившись, она ответила не сразу, подождала, пока успокоится дыхание.
– Интуиция. Я просто хорошо его знаю.
– В шесть утра – в казино?
– Оно работает круглосуточно… Ты не о том думаешь. Слушай меня внимательно и запоминай: мы сделаем ему засаду рядом с казино, и будем наблюдать. Когда он появится, я покажу его тебе, а сама уйду и буду ждать в машине…
– У тебя есть машина?
– Не совсем у меня, но не в этом дело! Не перебивай! Тебе надо будет пробежать через старый проходной двор. Его мало кто знает, он весь зарос виноградником, и скрыться там – проще простого. Выбежишь на другой улице, за частным сектором. Там будет стоять белый "Пежо". Прыгаешь за руль и гонишь к твоим рыбакам. Все тебе ясно?
Я пожал плечами.
– Не все. Например, мне совсем не ясно, с чего ты взяла, что Слон к шести утра припрется в казино?
– Господи! – воздела Ольга руки к небу. – Да какая тебе разница, откуда я это взяла? Время?
– Пять тридцать пять.
– Скорее! Мы плетемся, как тарантулы.
– Ольга, откуда ты взялась на мою голову?
– Я твоя судьба… Грузовик! Хватай его! Догони, ну же!
Я кинулся наперерез грузовику, который сворачивал на дорогу, ведущую к поселку. На его бортах было написано "Молоко". Водитель с перепугу рванул руль в сторону и затормозил, когда машина уже успела примять худосочный кипарис.
– Доброе утро! – крикнул я водиле, влезая в кабину. – Гони к Алчаку! Девушка рожает, надо успеть до роддома.
– Э, приятель! – наконец пришел в себя и осмелел водитель. – Какой роддом? Вылазь из машины, мне молоко развозить надо.
Ольга стояла перед машиной, подбоченив руки, и качала головой:
– Ай, ай, ай, какой неотзывчивый гражданин! Человек человеку – брат, отец и мать.
– Понял, антигуманист? – добавил я и повторил: – Заводи и поехали.
Водила вцепился в руль, будто нам была нужна только эта деталь машины и насупил брови. Пришлось натянуть ему на глаза кепку и вытащить из кабины. Он громко угрожал нам расправой, но мы не стали его слушать. Ольга заскочила в кабину уже на ходу. Грузовик на горном серпантине – это, конечно, не яхта во время шторма, но, тем не менее, трижды на крутых поворотах мы едва не вылетали с полотна в пропасть. Ольга при этом лишь прикусывала губу, да хваталась за мое плечо, готовясь, должно быть, подарить свой последний в жизни поцелуй.
С грохотом, поднимая облака пыли, мы въехали в курортную зону. Справа замелькала еще пустынная прибрежная полоса с черным кварцевым песком, слева – строй кипарисов, ограждающий дома отдыха, рестораны, бары и кафе.
– Сворачивай! – приказала Ольга. – Смотри направо! Виноградник видишь? Побежишь сквозь него.
Я едва не наехал на одинокого престарелого бегуна и затормозил в кустах между шашлычницей и рестораном-казино "Магнолия". Ольга сидела, не шевелясь и не сводя глаз с неоновой вывески, по периметру которой бегали разноцветные огоньки.
– Заводи, – наконец сказала она. – Надо встать с противоположной стороны, у "черного" входа.
Я больше не задавал вопросов, порылся в шоферском бардачке и выудил оттуда начатую пачку дешевых сигарет. Ольга махнула рукой, и я дал ей прикурить. Мои электронные часы промурлыкали шесть склянок. Ольга полулежала на сидении и, казалось, потихоньку впадала в дремоту. Я принялся раздумывать, как бы нам отмыться от угона молоковоза, но Ольга вдруг крепко сжала мне локоть.
– Не шевелись, – тихо сказала она. – Вот он.
К "черному" входу быстро шел человек, который с превеликим трудом вписывался в мои представления о Слоне. Это был парень, лет двадцати двух, бритый почти наголо, в широкой майке, спортивных брюках и с хорошими бицепсами. Типичный юный "качок".
– Такой
