дело сделал, — видимо, эффект видимой цели в жизни и Ефима исцелил от депрессии. Сразу глаза живее стали, речь чуточку глаже. — Ну, хозяин — барин. Чего привезти-то, скажи, Семён. Добуду.
Мне сразу понравилось, что не было в глазах этого человека ни угодливости, ни тупого равнодушия. Только эхо пережитой боли и благодарность. Я только сейчас как следует разглядел его внешность. Рожа простецкая, в бороде и в копоти, сам в классической крестьянской рубахе и полосатых штанах, но на ногах не онучи с лаптями, а сапоги. Городской же, типа. Работяга явно не из последних, раз в сапогах «гармошкой». Судя по давным-давно свёрнутому на сторону носу, не дурак подраться. А судя по цепкому взгляду, не удивлюсь, если имеет связи в местном криминальном мире.
Надо сказать, в моём случае это полезное знакомство. Раз уж я сюда «попал», то нужно обживаться. А это нельзя сделать без «якоря» среди местных.
Глава 3
1
— Подожгли, как есть подожгли! И поймали шайку, что маслом крыши поливала!
— Никакой шайки, это варнаки напились, и спьяну дом Вагина спалили!
— Говорю, шайка, ездють по несгорелым домам в полицию обряжены, выгоняют людей из города, а потом обчищают!
— А вот Машка сама видала, как ихний сосед Серебреников поймал у себя какого-то с пуком соломы, сдал казакам, а те враз отпустили нехристь!
— Это какая Машка? Что через дом от вас жила? Да она сбрешет, недорого возьмет! Нашли кому верить!
Обсуждение версий пожара стало самой популярной темой разговоров. О бедствии, оказывается, знающие люди предупреждали чуть не за месяц до того, но полиция вместе с людьми губернатора эти сведения от населения утаили. Хотя сам губернатор загодя уехал, и даже вывез имущество на десяти подводах. А также все деньги из сгоревших банков — Государственного, Медведниковского и Сибирского. Также среди авторов местного апокалипсиса числились поляки, китайцы, дезертиры и даже новоселы — среди рассказчиков обязательно находился обладатель знакомого, троюродный брат которого знал мужика, видевшего со спины в темноте свидетеля заговора.
При этом людей совсем не интересовало то, что в первую очередь надо было мне. Заодно с банками и Гостиным двором сгорело губернское управление с архивом. Мне теперь оставалось только дождаться, когда коллапс власти закончится, и легализоваться. Сделать это будет легко и просто. Свидетелей, что я был здесь с самого начала, куча. И это не какие-то неведомые никому босяки, а уважаемые люди — доктор Антон Герасимович Бреднев, священник Троицкой церкви отец Макарий, и даже самая настоящая дворянка, Анна Алексеевна Морошкина, вдова действительного статского советника. Все они согласны были подтвердить мою личность.
Вот только кончаться этот самый коллапс никак не хотел. За неделю я не видел ни одного, даже самого завалящего, полицейского или военного. Никто не хотел играть в МЧС. Растаскивали пожарища сами жители, из оставшихся. Потому что основная часть переместилась на острова Ангары, в Глазковское предместье, в Жилкину, на луг между городом и монастырём, на кладбище, даже в тюремный двор. Предлагали и мне, но я упрямо держался за импровизированный госпиталь, всё надеясь, что в один прекрасный миг замерцает передо мной волшебный портал, непременно разноцветный, овальной формы, в который я шагну, и вернусь в свое время.
Устроиться здесь? Я начал думать об этом, когда первый шок прошел. Поначалу мне всё казалось, что я во сне — тяжелом и дурном. Мало ли что, случайно выпил чей-то просроченный парацетамол, или консервами отравился, вот и привиделось всякое. Но каждое пробуждение на мешке соломы, который я, как и остальные, использовал вместо постели, делало предположение и диверсантах, подложивших в холодильник «Пятерочки» испорченную колбасу, всё более ничтожным.
Конечно, я сразу вспомнил образование. Историк я. Соловьев умер примерно в это время. Он отпадает. Зато есть Ключевский, сравнительно молодой, но уже знаменитый. И вот я являюсь пред его светлы очи, и заявляю: «Здрасьти, Василь Осипович! Имею кой-чего сообщить вам по части исторической науки!» Чуть заикаясь, профессор отвечает: «Нуте-с, весьма любопытно». А в ответ я… да ни фига! Не знаю я ничего такого, что светилу отечественно историографии не было бы известно. Потому что если чего и знал, то забыл. Работа с деточками, она сильно способствует выветриванию из головы всего лишнего.
Податься в секретари? Для начала придется купить букварь и грамматику для начальной школы. Я не только в ятях и твердых знаках плаваю. Когда фита пишется? А ижица? Десятичное И по каким правилам употребляется? Что, Семен Семеныч, нету ответа? Так сходите, подготовьтесь. Прописи заодно приобретите, а то почерк у вас и без стального перышка был из серии «пишу без ошибок, потому что понять никто не может».
Стать модным композитором и перепеть «Плесните колдовства в чего-то там бокала»? Так я текст не помню, про ноты знаю, что их семь, а из музыкальных инструментов хорошо играю на расческе. И где гарантия, что текст про колдовство пройдет цензурный комитет? Затмить славу Песталоцци? Если сильно захочется есть, может, я и подумаю над учительством, но точно не сейчас. Да и не знаю я особенностей современного педагогического процесса. Где тут магазин с методическими пособиями по преподаванию истории в средних классах гимназии? Сгорел в пожаре, наверное. Ни на что я не гожусь. Вообще. Выпить бы сейчас, а негде. То спиртное, что не сгорело, уже давно растащили недобрые люди.
2
Если бы не вдова статского советника, вся затея с госпиталем накрылась медным тазом. Или еще чем, что покоится сверху быстро почивших в бозе начинаний. Поначалу я на нее и внимания не обратил. Приехала вдвоем с отцом Макарием, сразу пошли к доктору. Думал, как обычно — иконки, крестики, вы тут держитесь, вдруг кто поможет, а мы за вас помолимся. Но священник не уехал, пока не поговорил со всеми, кто был способен шевелить языком, благословлял, соборовал тяжелых, а умерших велел сложить для отпевания и погребения.
Удостоился беседы и я. Знаю, сейчас церковь за многое отвечает, так что на рожон лезть нечего. Вспомнить из православных обрядов удалось немного, но я частично повторял посмотренное за другими, а еще притворился сильно ушибленным судьбой. Хотя что притворяться? Так оно и есть. Так что дождался духовного напутствия, и отошел в сторонку. Внешне поп выглядел несолидно: низенький, тщедушный, с жиденькой бородой и потеющим лбом, который он то и дело промокал несвежим платком. Ко всему еще и сильно косил правым глазом, постоянно отправшимся в самостоятельное плавание, и имел
