А мастиф прилег недалеко от конуры, положил голову на лапы и, отдыхая, закрыл оба глаза. Собаки совсем обнаглели. Перетрудился, называется. Пес! Скотина! Выродок! Собака! Скорее лег отдыхать, можно подумать своим ходом из Москвы, сюда за город, на четырех лапах прибежал, Я нещадно ругал про себя мастифа и одновременно соображал, есть ли у нас шанс спастись. Почему он не захотел нас выкурить из своего жилища я сразу понял. Хозяин – Хват, не выбросил на лето зимнюю подстилку, и она превратилась в питомник по выводу элитных блох. Мастиф наверно принял нас за сумасшедших ученых.
– Долго мы тут будем сидеть? – с надеждой спросил я Данилу. Мне почему-то показалось, что он сейчас найдет выход и предложит потихоньку отсюда смыться. А мастиф лежал напротив нас с закрытыми глазами, только вислые уши подрагивали у него. Данила стал меня успокаивать.
– Ты что, я их собак знаю. Только отсюда нос высунешь, как в ляжку вцепится. Что будешь тогда делать, уколы сорок штук? Так что успокойся, эта порода хорошая, пока ты его не тронешь, он тебя не тронет. У них, у мастифов, знаешь, предками были тибетские и молосские собаки. У Александра Македонского была такая же, ему ее персидский шах подарил, она одна двух львов разорвала. Видишь пасть какая, в нее твоя голова целиком поместится.
Успокоил, называется. Прошло наверно минут пять, а мне казалось, что мы сидим в конуре не меньше часа, а великому сидению похоже, не было ни конца, ни края.
– Скажи, сколько нам париться тут по твоей милости? – не отставал я от Данилы.
Блохи вконец сожрали меня. Ответ приятеля оглоушил меня.
– Сегодня воскресенье?
– Да! Воскресенье!
– Я думаю, Хват в понедельник уедет обратно.
Я чуть не заскулил по-собачьи. У меня на сегодня были свои планы. Я собрался начать дневник, даже заглавие придумал, «как я провел лето». Начало, по крайней мере, получалось многообещающим: глава первая, «собачья конура».
Одно время, в далеком детстве я мечтал иметь щенка; маленького, пушистого и ласкового кутенка. Все, ша, навсегда после конуры пропало у меня такое желание. Запах псины потом еще с неделю преследовал меня, а у котов, когда я проходил мимо, дыбом поднималась шерсть.
Непонятно, как москвичи могут жить с собачней в одной квартире? Я где-то читал, что в каждом человеке на генном уровне заложена память о далеких предках. Если ты родом из крестьян, зимой державших в теплой избе телят и ягнят, то гены помимо твоей воли дадут о себе знать, и ты, живя в городских условиях, заведешь себе если не козу, то хотя бы кошку или собаку. И чем мощнее и ближе у тебя крестьянские корни, тем мордастее и свирепее должен быть пес. Классная теория получилась. По ней, большеголовому мастифу должно соответствовать хозяйское происхождение не то что из потомственных крестьян, а вообще из опустившихся босяков.
Также, я не сторонник Дарвиновской теории происхождения человека из хвостатой обезьяны. Тоже мне родословная. Мне больше нравится популярная нынче версия случайного посещения земли пришельцами из космоса. Эдак, с десяток тысяч лет назад, прилетели они, авария на космолете у них случилась, вынужденно сели, взлететь обратно не смогли, деваться – некуда, вот и пришлось остаться, ну и естественно стали жрецами, царями, богами среди дикарей. Корни пустили, детей конечно наплодили. Отсюда и пошел человеческий род – гомо сапиенс.
А далекого потомка инопланетян сразу отличишь можно, он, как только попадает в непривычную ему обстановку, гены тут же чем-нибудь дают о себе знать, например, как у меня, сразу чесаться начинает. Я как-нибудь потом уточню, из какого созвездия прилетели мои далекие предки, сейчас просто недосуг, блохи прыгают по мне.
Для нас с Данилой в настоящий момент вселенная ограничилась объемом собачьей будки. Со двора не доносилось никаких звуков, Хват видимо поставил машину и вошел в дом. Вот теперь я согласен с Эйнштейном, что время может сжиматься или тянуться бесконечно долго. Для нас оно просто остановилось.
Глава 2. Сделка с Брехунцом
Но хорошее и плохое, все когда-нибудь заканчивается. Закончилось и наше великое сидение. За воротами вдруг кто-то настойчиво позвонил. Мирно дремавший мастиф, приоткрыл один глаз, и повел головою в сторону ворот. Вот он встал на четыре лапы.
Мы услышали, как хлопнула в доме входная дверь, и хозяин дома, Хват-Барыга видимо вышел на крыльцо. Послышался его голос:
– Кто там, ты Брехунец?
– Я!
Затем мы услышали тяжелые шаги спускающегося по ступеням Хвата.
– Брех, подожди, не входи, у меня кобель дурной, шуток не понимает, покусает еще чего доброго.
У меня от страха поползли мурашки по спине. С дрожью в голосе я спросил Данилу:
– А если он его посадит на цепь рядом с нами?
Данила как всегда был спокоен.
– Не боись, знаю я их, «новых русских», он от себя никуда пса не отпустит. Мало ли что в голове у гостя, у того же Брехуна, например. Вдруг он Хвата ограбить вздумает, а пес-охранник в это время на цепи. Гляди, он сейчас Брехуна пригласит в дом, а заодно и бобика.
Может быть в собачьей психологии Данила и разбирается, я не спорю, но угадать мысли и намерения «нового русского» ему слабо. В дом они не пошли. Нам было видно, как Хват открыл калитку и пропустил вперед Брехунца. Рядом с хозяином верным оруженосцем спокойно стоял мастиф.
– Проходи, не бойся, пока я не прикажу, он не набросится, – пригласил Хват гостя.
– А я и не боюсь, – храбрился Брехунец со страху чуть не смявший хозяина.
Хват довел гостя до нашей будки и остановился.
– Может быть в дом зайдем? – косясь на пса боязливо спросил ранний гость.
Нам из темноты хорошо были видны их лица. Хват отрицательно покачал головой.
– Запомни Брех первый урок, береженого – бог бережет. Я боюсь, как бы у меня в особняке прослушки не было. Постоим поговорим здесь, от греха подальше.
– Как скажешь, – согласился Брехунец и зачем-то двинул ногой по конуре. Как только он ее качнул, успокоившиеся было блохи, снова стали по мне прыгать. А Брехунец раскачивал и раскачивал будку. Нервишки кажется у него не в порядке.
– Брех, – донесся до нас голос Хвата, – оставь в покое будку, давай еще раз пробежимся по нашему плану.
– Давай, – согласился собеседник. Я насторожился и моментально забыл про блох заинтригованный непонятным разговором. Если Хват осторожничает и не заходит в дом, значит сейчас сообщит что-то ценное Брехунцу. Что за план? Что они придумали? Видимо не раз уже обговаривали. Не позовет же просто так Хват-Барыга первого завиральщика нашего городка, Брехунца, чтобы обсудить с ним результаты вчерашнего футбольного матча.
А собеседника Хвата мы хорошо знали. Где бы он ни находился, всегда был окружен толпой почитателей внимающей его фантастическим рассказам. Да так ловко он сводил концы с концами в своих неисчислимых байках, что слушатели боящиеся прервать его, и упустить хоть слово из очередного его невероятного приключения, только обалдело крутили головами, когда он очередной раз выходил победителем. И только отойдя подальше, смачно сплевывали.
