Не потому, что похуй, а потому что цепляет.
Настя тяжело выдыхает и со свистом втягивает воздух.
Пускай кричит. Сам виноват. И снова охуеваю. Кажется, я совсем свою девочку не знаю.
— Нет, ты точно идиот, Тём. — выдыхает едва слышно. Согласен. Ревнивый идиот. — Я люблю тебя. И в то утро… Я хотела сказать тебе об этом. Но решила сначала объясниться с родителями и порвать с Киром. Я хотела с тобой, Тём… Только с тобой. Первый и единственный. Только ты, Артём.
Глотаю ком в горле и топлю на повышенных.
— Я тебя, Насть. Очень. — всё ещё не выходит сказать это сраное слово.
— И я тебя, Тёма, люблю.
* * *
Кажется, что до дома добирались целую вечность, хотя по факту прошло не больше получаса.
Ещё тридцать минут жизни…
Глушу мотор, вытаскиваю ключ и выхожу под дождь. Едва Настя выпрыгивает следом, клацаю сигналкой и хватаю её на руки. Игнорируя лифт, поднимаюсь на последний этаж и только там ставлю на ноги. Моя девочка смеётся, бьёт мне по плечу и тут же вскрикивает от боли.
— Ну что ты творишь, маленькая? — шепчу, осторожно касаясь губами её разбитых костяшек.
— Совсем забыла об этом. — пищит, поджимая губы. — И зачем ты меня на руках таскаешь? Я сама ходить умею!
И уходить тоже. — думаю, но вслух не произношу. Если разом вывалим друг на друга всё, что есть, то точно загнёмся.
— Мне нравится это делать, малыш. И вообще, — толкаю дверь и, опять подхватывая малышку на руки, вношу в квартиру, — добро пожаловать домой!
— Вообще-то через порог принято невесту переносить. — смеётся, а потом резко замолкает.
Опускаю на пол и включаю свет в коридоре. Только после этого всматриваюсь в глаза. И тону в них. Захлёбываюсь в том урагане эмоций, что вижу. И ни за одну, сука, уцепиться не выходит.
— О чём ты думаешь, родная? — хриплю, продолжая сканировать её глаза.
— О том, что я счастлива снова вернуться сюда. Не думала, что когда-то опять буду у тебя дома. Здесь была наша последняя встреча, кроме той… — всхлипывает, и я тяну её к себе.
Обнимаю. Зарываюсь лицом во всё ещё мокрые волосы.
— Теперь это твой дом, моя идеальная девочка. — вкладываю свои ключи ей в руку. От Гелика потом сниму. — Тебе больше не надо сбегать от предков. Нам не надо скрываться. Здесь ты можешь быть собой. Тебе не надо прятаться рядом со мной. Больше я никому не дам тебя в обиду. Если придётся, всех раздеру. Ото всех защищу. — выдаю хрипом всё, что так и не сказал тогда. И то, чего не сделал, хотя и должен был.
— Я так тебя люблю, Артём. — всё, что отбивает, но это куда больше, чем я мог себе представить. Особенно в последнее время.
— Сильно замёрзла? — резко сменяю тему, потому что сейчас не могу.
— У тебя очень холодно дома.
— У нас, малыш. У нас дома.
— У нас? Ты уверен, что хочешь этого, Артём? После всего? Сейчас мы оба на эмоциях. Может, не стоит так быстро принимать решение? — разбивается тихим надорванным голосом.
Даже не думаю, когда отвечаю. Я и на большее ради неё готов был. И похую на всё, что было. Всё равно не отпущу больше. И без того её фантом здесь шастает. Да и слишком много было времени на тяжёлые мысли. Не был бы таким долбоёбом, давно бы силой увёз от стариков.
— Уверен, Настя. Давно уверен. Стоило тебя, блядь, у дома высадить, уже был готов забрать.
— Это было до…
В который раз не даю договорить. Понимаю её страхи. Самого трясёт.
— Это. Есть. Сейчас. — отрезаю каждое слово. — Как бы больно ни было всё это время, это никуда не ушло.
Лишнее говорю? Возможно. Похуй. И так дозирую, чтобы смертельный яд по венам не пустить.
— Я услышала тебя, Тём. Но если передумаешь, только скажи. И я уйду. В машине карта с зарплатой. Квартиру сниму.
— Блядь, Настя, тормози херню нести. Я же сказал, что больше не отпущу. Веришь? — по привычке кладу руки ей на лицо, хотя и так в глаза смотрит.
Впервые весь диалог ни разу взгляд не отводит.
— Я всегда тебе верила, Артём. Больше, чем себе. Хоть в этом я не ошиблась.
— Я тебя.
— И я тебя.
Пока моя девочка согревается в душе, привожу хату в более-менее адекватный вид. Собираю остатки мусора. Сгребаю рассыпавшиеся сигаретные бычки. Выбрасываю тухлые продукты из холодильника. Мою залежавшуюся посуду. Закрываю все окна.
Таскает меня сейчас знатно.
Пока из комнаты в комнату хожу, везде призрак её высматриваю и шумно выдыхаю, когда он так и не появляется.
Уверен был, что уже конкретно так долбанулся.
Как какой-то шизик, постоянно подхожу к двери ванной и слушаю шум воды. Всё ещё боюсь, что она исчезнет. Что всё это долбанные глюки или пьяный бред.
Надо в магазин сходить и продуктами затариться. Да и у Насти реально ни хрена кроме мокрых шмоток нет.
Ладно по квартире, а из дома в чём выходить?
На учёбу я собираюсь вернуться. Теперь не то что смысла сваливать нет, дохуя причин остаться.
Вашу мать! До сих пор не верю, что теперь смогу её по всем коридорам зажимать не скрываясь. Никаких больше пряток и игр в шпионов. Моя. Только моя и ничья больше. И похер на боль. Тогда вытянул и сейчас выгребу. Завтра она всё расскажет. Придётся силой выбью. Не позволю больше молчать.
Набираю воду в чайник и ставлю на плиту. Коноёбит до сих пор, несмотря на то, что тряпки мокрые скинул и сухие спортивки натянул. Зависаю, тупо глядя на газовое пламя. Уже и не помню, когда в последний раз пил что-то, кроме бухла и воды. Сука! Я всё ещё учусь с нуля жить.
Вздрагиваю и покрываюсь мурахами, когда горячее тело прикасается ко мне со спины. Даже шагов её не слышал.
Моя девочка обнимает меня, совсем как в тот последний раз. Цепляюсь трясущимися пальцами в её руки и не отпускаю.
— Тём. — расползается дрожью по спине её тихий шёпот.
Мотор колбасит, швыряя из стороны в сторону. Дыхалка срывается. Чувствую полотенце на пояснице и голую кожу выше.
И как мне сейчас хуйни не натворить?
Забив на всё, держу своё слово. Пока сама не попросит. Помню и держу. И не только поэтому. Другие причины есть.
— Что, малыш? — хриплю и тут же давлюсь собственным голосом.
— Я люблю тебя. И… — с шумом выдыхает мне в спину. Обжигает. Срывает кожу, оставляя оголённые нервы. — Я так
