и спину, чтобы она не упала.
Её безумные голубые глаза обращены ко мне.
— Ты в порядке?
Она смотрит вниз, потом снова вверх. В её взгляде неподдельный страх. Возможно, она думала, что эскалатор съест её заживо.
— Что бы ни случилось в следующие тридцать секунд, просто смирись с этим. Хорошо? — Затем она хватает воротник моей куртки и притягивает меня к себе, прижимаясь своими губами к моим.
Первые две секунды я ошеломлён и неподвижен. Я даже приоткрываю глаза, чтобы проверить, действительно ли это то, что она хотела сделать. На другом эскалаторе, рядом с нашим, происходит движение. Один из оперативников поднимается вверх, и через несколько секунд мы пройдём мимо друг друга. Я поворачиваю тело женщины так, чтобы оказаться спиной к другому парню. В этот момент она усиливает страсть поцелуя. Её тело наклоняется, и она прижимается своей грудью к моей. Её пальцы скользят вдоль основания моей шеи, играя с кончиками моих волос. Должно быть, она восприняла моё изменение нашей позиции как то, что я повышаю ставки в поцелуе.
Ну, если она собирается играть так. То у меня свои правила — я отвечаю, прижимаясь к её телу, притягивая её ещё ближе. Кто сказал, что нельзя смешивать бизнес с удовольствием? Кроме того, сейчас для моего бизнеса будет лучше, если я буду не один.
Она снова усиливает страсть, выводя поцелуй на новый уровень. Мы находимся на уровне рождественского волшебства, звёзды сверкают в небе, снежинки падают на землю.
И я здесь ради этого.
Всего этого.
Она — Рудольф, а я — Санта-Клаус — она направляет эти сани.
Как долго едет этот эскалатор? Наверное, это самый медленный эскалатор, на котором я когда-либо ездил. Но я не жалуюсь. Если бы существовал техник эскалатора, которого я мог бы подкупить, чтобы он проехал ещё дольше, я бы так и сделал, потому что этот поцелуй согревает меня больше, чем горячее какао в холодный морозный день. На секунду — кого я обманываю? Прошло уже много секунд, я потерял себя в поцелуе, даже не думая о мужчинах, пытающихся меня убить, а это уже о чём-то говорит. Оперативники, которые теряют концентрацию на работе, обычно становятся теми, кого убивают.
Мои ноги упираются в нижнюю платформу, и наши тела, спотыкаясь, сходят с эскалатора вместе, но каким-то образом наши губы остаются сомкнутыми, как будто ни один из нас не хочет расставаться.
— Лэйси? — Кто-то прочищает горло.
Этот человек говорит с нами?
— Лэйси? — Голос повторяется громче.
Она отстраняется, оставляя мои губы покалывать электричеством. Её голубые глаза снова смотрят на меня. Я не могу расшифровать их выражение — буквально миллион вещей, о которых она могла бы сейчас думать, но я надеюсь, что хотя бы одна мысль была о том, каким потрясающим был этот поцелуй.
— Лэйси? Я так и думал, что это ты.
Я быстро обвел всех взглядом. Мужчины, искавшие меня, исчезают из виду на верхней террасе, поэтому я перевожу взгляд на того, кто прервал поцелуй. Перед нами стоит мужчина в коричневом пиджаке. Ему около сорока лет. Рядом с ним худая женщина с длинными тёмными волосами — вероятно, ей около тридцати, на её пальце сверкает огромное бриллиантовое кольцо огранки «Принцесса».
Лэйси (забавно знать её имя) театрально улыбается ему. — Николас? Я тебя даже не заметила.
Да, потому что ты подарила мне один из лучших поцелуев в моей жизни.
— Да, я вижу, ты была занята. — Его взгляд переходит на меня, потом снова на неё.
— О, прости. — Она делает жест между нами. — Ты же знаешь меня. Праздники просто поднимают мне …
— Настроение. — Я закончил предложение за неё.
Её глаза расширяются, а на губах появляется забавная улыбка. — Я хотела сказать: "Рождественский дух".
— И это тоже. — Я ухмыляюсь ей.
Она наклоняет голову в сторону мужчины. — Как приятно тебя видеть.
Её улыбка не озаряет её глаза так, как несколько секунд назад, говоря мне, что видеть этого человека не так уж и приятно. И вдруг я понимаю причину вынужденного поцелуя.
— Прошло много времени. Я не видел тебя с тех пор, как… — Его слова обрываются, и выражение его лица приобретает выражение превосходства. — Ну, с последнего разговора, который у нас был три месяца назад.
Кусочки складываются в единое целое. Он причина трёх последних тяжёлых месяцев для Лэйси. Ей, вероятно, разбил сердце этот придурок в модном пиджаке. Должен сказать, что я никогда бы не принял Лэйси за женщину, которая влюбляется в мужчину постарше. Он должен быть старше её лет на пятнадцать.
— Неужели мы так давно не виделись? — Она смотрит на меня, разражаясь фальшивым смехом, потом снова бросает взгляд на Николаса. — Я даже не могу вспомнить.
Я аплодирую её попытке скрыть свою обиду.
Он жестом указывает на женщину рядом с ним. — Ты помнишь Наталью.
— Да, конечно. — Фальшивая улыбка Лэйси ослабевает, и я чувствую, как напрягается её тело рядом с моим. — Доктор Фуллмер, как приятно видеть вас снова.
— Взаимно. — Губы женщины растянулись в улыбке.
— Уверен, ты слышала, но в прошлом месяце я сделал предложение Наталье. — Он поворачивается лицом к женщине, заглядывая ей в глаза так, как это делают пошлые влюблённые. — Мы собираемся пожениться следующим летом.
— Возможно, я что-то слышала об этом. — Лэйси смотрит вверх, словно пытаясь вспомнить. — Просто всё было так напряженно. Я действительно не могу вспомнить.
Я обучен распознавать, когда кто-то лжёт, и это самая большая чушь, которую я когда-либо слышал.
— И кто же это? — Николас наклоняет голову ко мне.
— Э-э… — Лэйси смотрит на меня. — Это мой парень.
— Парень? — Брови Николаса поднимаются в недоумении. — Это разумно?
Простите?
— Это заставляет тебя казаться отчаявшейся. Как будто ты не можешь быть без мужчины.
— Прошло уже три месяца. — Её голос кажется напряженным, но в её улыбке достаточно непринуждённости, чтобы только я мог сказать, что она борется за то, чтобы держать себя в руках.
Мои тренировки научили меня многому, как читать людей,
