— Похоже, ты был прав, Франческо, по-моему, глоточекдоброго бренди, что Йен держит у себя в погребе, был бы не менее полезен и нетак перепугал бы ее. Ты только посмотри на нее, она же нипочем теперь неуспокоится. Боюсь, ты вновь переборщил.
Бьянка переводила взгляд с одного мужчины на другого,пытаясь понять, что происходит. Должно быть, это были те самые Роберто иФранческо, которых Йен оставил в качестве ее компаньонов. Но вместо чудовищ,как выяснялось, он привел к ней докторов, и не простых, а весьма известных. Ееотец часто говорил с восхищением о Франческо ди Римини и Роберто Коллона, ктому же Бьянка узнала их лица — портреты обоих были изображены в медицинскомсправочнике, по которому она сама изучала травы. Но не успела Бьянка вымолвитьи слова, как до нее донесся голос Йена. Вдруг что-то отбросило ее назад накровать, а на лицо ей упало одеяло.
— Она уже проснулась? — донесся до нее голосЙена. — Кажется, я слышал ее голос. Это нормально так долго спать? —Его вопросы сыпались один за другим.
— У нее был ночной кошмар, дорогой племянник, —заверил его Франческо, незаметно пряча карнавальную маску. — Тебе не о чемтревожиться. Сон ободрит ее, не стоит торопить природу — пусть все идет своимчередом. Ты согласен со мной, Роберто? Ведь лучше не будить ее?
— Совершенно верно. Как только она проснется, мы тут жепозовем тебя, Йен, — пообещал Роберто.
— Да-да, к тому же тебе будет лучше расспросить ее,когда она еще не совсем придет в себя после сна, — добавил Франческо, несводя глаз с племянника. — Кстати, позволь просто полюбопытствовать: тысобирался использовать для своего дела кинжал? Может, тиски, гвозди, кнут?Вспомни-ка, как они помогли тебе в последний раз…
— Да какого дьявола ты?.. — Йен не смогдоговорить, потому что Роберто наклонился над кроватью и принялся успокаиватьвновь закричавшую Бьянку.
С помощью дядюшки Йен уже почти вышел из комнаты, как тутРоберто не удержал извивающуюся в сбившемся одеяле фигуру.
— Кнуты? — завопила Бьянка, пытаясь вырватьсяиз-под одеяла. — Ты собираешься допрашивать меня с помощью кнута?!
Трое мужчин оторопело уставились на нее. Ее глаза потемнелиот ярости, губы дрожали.
— Давайте же, продолжайте! Пытайте! Можете бросить меняв тюрьму, где меня сожрут крысы, но я не скажу вам, что мне известно. — И,скрестив на груди руки, она свысока посмотрела на Йена.
— Очаровательная девушка, вот вы и решилизагадку! — раздался из-за спины Йена мужской голос. Подняв глаза, Бьянкаувидела группу высоких мужчин, которые, как она догадалась, были остальнымиАрборетти. Один из них с улыбкой обращался к ней. — Вот как мой братпроводит время… В тюрьму с крысами… Каким же глупцом я был, что не замечалэтого прежде! — Криспин насмешливо покачал головой, а его компаньоны едвасдерживали смех.
Наступила очередь Йена удивляться. Оглянувшись на незваныхпришельцев, он приказал им немедленно уйти.
— Это комната дамы, — заявил Йен. — И моюнареченную оскорбляет ваш неожиданный визит и ваши слова…
— А я совсем не против, — заявила Бьянка,обращаясь к четверым мужчинам, застывшим у двери. — Для меня большая честьпознакомиться со знаменитыми Арборетти. Я знаю немало женщин, которые были бы ввосторге, увидев в своей спальне любого из вас, не говоря уже обо всех пятерыхсразу.
Не в силах больше сдерживать смех, Арборетти расхохотались.Бьянка непринужденно присоединилась к ним, не упустив, впрочем, возможностирассмотреть каждого из нежданных гостей.
Ей было известно, что блондин, обратившийся к ней, былКриспином, братом Йена. Несмотря на репутацию щеголеватого прожигателя жизни,Криспин был известен своей невероятной добротой и добрым нравом.
Рядом с ним, с упавшей на лоб прядью, стоял, как догадаласьБьянка, Майлз, тот самый часовщик, о котором говорил Йен, и известный поэт. Егопоэтический дар всегда связывали с той легкостью, с какой он влюблялся. Всемженщинам Майлз посвящал стихи, и однажды он сочинил за день целых десятьстихотворений, однако несчастным дамам не на что было надеяться, потому что онбыл помолвлен еще в возрасте пяти лет.
Подле любвеобильного поэта высился Себастьян, темноволосыйполиглот. И волосы, и страсть к изучению языков он унаследовал отматери-турчанки, а синие глаза и завораживающую улыбку — от отца-венецианца. ДоБьянки доходили слухи о том, что он может соблазнить женщину в людной зале. Ей всегдаэто казалось невероятным, но теперь, увидев его, она подумала, что в сплетнях,пожалуй, была доля правды.
Рядом с Себастьяном стоял Тристан, бывший предводительвенецианских воров. Благодаря былому занятию он смотрел на жизнь с некимизумлением, а на его губах то и дело играла лукавая усмешка, которая, как нистранно, придавала правдоподобие всему, что он говорил. Бьянка слышала, что егоколлекция современного искусства, которую он держал во дворце, где жил вместе сСебастьяном, была одной из лучших в Европе, а потому решила спросить оней. — Да, Тристан известен тем, что собирает произведенияискусства, — ответил Майлз, не давая кузену и рта открыть. — Но Йенобошел его, приведя в дом вас.
Комплимент Майлза был таким искренним, что Бьянка, смеясь,поблагодарила его. То, с какой легкостью они нашли общий язык, вовсе неустраивало Йена. Атмосфера была легкой и приятной, а ведь он рассчитывал нанапряженное молчание. Словно почувствовав его отчуждение, Бьянка обратила нанего свое внимание, с теплотой во взоре взглянув на Йена. Это было так приятно,что Йен уже был готов сдать свои позиции… Черт возьми, промелькнуло у него вголове, она опять вертит им как хочет, словно он какой-нибудьмальчишка-малолетка!
Но вместо того чтобы хоть немного расслабиться, Йензаговорил суровым тоном:
— Довольно. Уходите отсюда все! Мне надо поговорить смоей нареченной наедине.
Краем глаза он видел, что Бьянка открыла было рот, но,задумавшись на мгновение, промолчала. Хорошо. Она должна помнить, кто тутглавный.
Уходя, Арборетти приветливо кивали или подмигивали девушке.Оставшись наедине с Бьянкой, Йен ощутил на себе ее вопросительный взгляд ивдруг почувствовал себя смущенным, словно забыв, что делает в этой роскошнойкомнате рядом с красивой женщиной, которая сидит в разобранной постели.Направившись к ней, он поймал себя на мысли: так ли нежна кожа у нее на плечах,как на щеках? Интересно, ее соски, проступающие сквозь тонкую ткань ночнойсорочки, розового или персикового цвета? Каковы на вкус ее губы? Что бы онпочувствовал, прижавшись своим телом к ее телу?
И вдруг Йен, к собственному ужасу, ощутил возбуждение.Однако он уже давно приказал себе не путать эмоции с сексом, и, похоже, этоправило сослужит ему хорошую службу именно сейчас, когда в постели перед нимсидит полуобнаженная красавица. Пожалуй, на то время, пока Бьянка живет у негов доме, он будет ходить к куртизанкам днем. Может, даже два раза в день,добавил он про себя, заметив, что ее голая ступня высунулась из-под одеяла.
