class="p1">Будто он больной, и навестить его пришел не слишком приятный родственник.
Конструкт лежал на покрывале — примерно посередине между ним и Мироном.
Он был странный. Будто сошел с картины Мондриана: квадратная голова — лысина окружена жесткой, торчащей во все стороны порослью, квадратные плечи, с которых плащ, коричневый, как грязь под ногтями, спадал бесформенными грубыми складками…
Когда Мирон добрался до ботинок — грубых, разношенных, то невольно перевел взгляд на синт-ковёр — не осталось ли на нём грязных следов. Но если они и были, ворсинки ковра уже всё поглотили.
Человек сидел молча, крутя в желтых пальцах с крепкими квадратными ногтями замусоленную сигарету — будто давал время к себе привыкнуть.
Он сидел так близко, что Мирон чувствовал запах: табак, сдобренный каким-то ароматизатором, пиво, машинное масло — будто незнакомец много времени проводит за рулём. От его плаща, влажного на плечах, несло плесенью.
Сигарета негромко потрескивала, роняя горящие табачные крошки на ковёр и незнакомец безучастно наблюдал, как они, одна за другой, гаснут, оставляя чёрные точки проплешин.
— Меня зовут Усикава, — сказал он, докурив. Посмотрел на Мирона, зачем-то кивнул и улыбнулся. Зубы у него были желтые, будто испачканные цветочной пыльцой. — Но друзья кличут меня просто Уси.
— Очень сложно представить, что у вас есть друзья, — вырвалось у Мирона. Он не хотел грубить, ответ слетел сам собой, как реакция на вмешательство в его личное пространство.
— Это потому, что вы не сильны в японском, — усмехнулся человек.
— Уси — это иероглиф «корова», — прошептала программа под сводом черепа. — Его дразнят быком, а следует отметить, что у японцев сравнение с животными — сильное оскорбление.
— Так что вам нужно?
Мирон еще не привык разговаривать «на два фронта». Голос в голове отвлекал, но попросить Мелету замолчать он не решился.
— Лично мне — ничего. Но я пришел по поручению других людей.
— И как вы прошли мимо охраны внизу? Я думал, Империал славится своей конфиденциальностью…
— О, в этом нет ничего сверхъестественного, — он успокаивающе взмахнул руками. — Никто не замечает такую ничтожную персону как я… Маленький человек, блоха. Но в этом есть и свои преимущества.
— Вы следили за мной? Я видел вас в баре…
— Все следят за вами. Я, так сказать, первый жаворонок, — он опять усмехнулся. — Но это сейчас несущественно. Мне поручено… Как бы это сказать… Убедиться, что у вас, господин Орровски, всё в порядке. Что вы понимаете, где находитесь и примете определенные меры для своей защиты.
— Но я…
— А так же для защиты некоего ценного предмета, случайно попавшего в ваше распоряжение.
Мирон заставил себя не смотреть на конструкт. Пальцы дрогнули от желания набросить на него край покрывала, но он сдержался.
— О каких людях идёт речь? — глупо было думать, что покинув Москву, он оставил все проблемы позади. В конце концов, головной офис Технозон находится как раз в Токио… — Вас послал Карамазов?
Усикава рассмеялся.
— О нет, что вы! Такому человеку как я, никогда не суждено дышать одним воздухом с таким человеком, как Карамазов-сан. Большой человек. Куромаку. А я… — он взмахнул руками, будто сожалея о самом факте своего существования.
— Тогда о чём идёт речь? — спросил Мирон.
Этот человек начинал его бесить. Своей бесцеремонностью, фамильярностью, и в то же время — нарочитым самоуничижением.
— Об этом я не знаю, — пожал плечами Усикава. — Мне просто велено передать: будьте осторожны. Цените то, что у вас есть и охраняйте это как следует.
— Я вас не понимаю, — Мирон вскочил с кровати и подошел к окну. Выглянул на улицу… Всё тот же дождь и чёрные зонты. — Не знаю, о чём вы говорите. А теперь проваливайте. Я спать хочу.
— Знаменитая гайдзинская прямота, — улыбка Усикавы тоже была квадратной. Обрамлённая жидкой чёрной порослью, она походила на оскал мёртвой лошади. — Но вы должны извинить меня, господин Орровски. В нашей стране не принято так себя вести. Мы этого не любим. Не приучены… В древности самурай — перед тем, как совершить харакири — обязательно должен был вымыть голову, надеть красивую одежду, сочинить подходящее случаю стихотворение… И только потом сделать самое главное. Вот так и мы… — он попытался разгладить безобразные складки плаща на коленях. — Всё стремимся приукрасить. Главное — это стиль, господин Орровски.
— Да насрать мне на ваш стиль!
— Ну и ладно, — философски пожал плечами Усикава. — Мне все грубят. Такой уж я человек: как кто увидит — сразу хочет нагрубить. Не стесняйтесь, прошу вас.
— Слушайте, я очень устал, — перебил его Мирон. Он уже думал, что проще будет самому покинуть номер — прихватить конструкт, и захлопнуть дверь с той стороны, оставив Усикаву наедине с его самоуничижением. — Я давно не спал, много выпил… К тому же, меня сегодня пытались ограбить какие-то девки…
— Что за девки? — с любопытством спросил Усикава.
— Девки как девки, — Мирон пожал плечами. — Малолетки в клетчатых юбочках. Школьницы, в общем. Но с мечами.
— Значит, вы уже встретились с Сукибана, — поджал губы квадратный человек.
— С кем?
— Сукибана — это девичьи банды, — прошептала Мелета.
— Так бы сразу и сказали, — не отвечая на вопрос, Усикава поднялся. — И не стоило отнимать моё время…
— О чем это вы?
— Если вы встретились с Сукибана — то, о чём я беспокоюсь — уже не имеет смысла, — сказал он уже от двери. — Значит, меня опередили…
— Подождите! — Мирон подавил желание посмотреть на конструкт. — Вы думаете, они на кого-то работают?
— Разумеется, — кивнул Усикава. — У нас все на кого-то работают. Такая страна. Возможно, что девочки работают на того же, на кого и я…
— И что он хочет?
— Это уже не важно, — махнул рукой Усикава. — Раз я опоздал…
Открыв дверь, он вышел вон и осторожно прикрыл её за собой.
Мирон вернулся на кровать. Положил ладонь на конструкт, представив, как под холодной металлической поверхностью мельтешат кубиты информации.
— Одно можно сказать: этот чувак не знает про конструкт. Интересно, на кого он работает⁇
— Институт частных детективов очень популярен в Японии, — сказала Мелета. — Несмотря на обилие видеокамер и дронов, в щекотливых ситуациях японцы предпочитают обращаться к живым профессионалам.
— Так ты думаешь, он частный детектив?
— Я нашла в полицейском архиве данные о выдаче лицензии на имя Усикава Мэнсики. Фото прилагается… — перед глазами Мирона появилось трёхмерное изображение давешнего посетителя, разве что лет на десять моложе.
— Возможно, он притворялся, — задумчиво сказал Мирон. — Делал вид, что не знает, о чем речь. А сам, убедившись, что конструкт ну меня, побежал сообщать кому-то ещё.
— Значит, в ближайшее время следует ожидать совсем других гостей, — сказала Мелета.
Чувствуя боль во всём теле, Мирон встал и подхватил с пола рубашку. Натянул, застегнул пуговицы, сверху накинул пиджак…
Выдернув из розетки толстую пуповину коннектора, обернул его вокруг модуля, а модуль вновь примотал к телу скотчем, найденным в ванной. Надо будет купить какой-нибудь рюкзачок… А пока — так надёжнее всего.
Если придётся убегать, то руки должны быть свободны.
— Надевай парадный костюм, братишка, — пробормотал он конструкту. — Мы идём на прогулку.
У всякого порядочного здания в Японии имеется чёрный ход и пожарная лестница — на случай землетрясения.
Мелета показала ему чертеж отеля, открыла пару-тройку электронных замков, и через пять минут он уже стоял в узком переулке, среди мусорных контейнеров.
По пути Мирон заглянул в комнаты для персонала: оставил костюм из умной ткани в чьём-то шкафчике, позаимствовав из него джинсы, футболку и желто-зеленую куртку «Леванга Хоккайдо» с такой же бейсболкой.
Джинсы и рукава куртки были коротки, но хотя бы не безбожно малы. И они были чистыми.
«Все за вами следят», — сказал Усикава. Значит то, что он в Японии — уже не тайна.
Тем лучше, думал Мирон, шагая прочь от отеля. Руки в карманах куртки, козырёк низко надвинут на глаза, нижнюю часть лица скрывает маска… Тысячи таких же молодых людей наводняют улицы Гиндзы.
«Все на кого-то работают», — слова того же Усикавы. Тем лучше. Значит, здесь — совсем, как дома. Никому нельзя верить…
— Мелета, я хочу потеряться, — сказал Мирон. — Хочу запутать следы так, чтобы никто не знал, где я.
— Принято. План готов. Слева магазин со сквозным выходом.
— Понял.
И понеслась…
Он мало что запомнил из того похода. Магазины — в некоторых пахло приятно, в других — так, что хотелось сблевать. Мелькали засахаренные фрукты, рыбьи потроха, зазубренные, бледно-розовые клешни крабов, пряди морской капусты — как волосы утопленника; диковинные овощи, похожие
