бы точно не отказалась, чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение, и я улыбнулась Риви.
— Я не против.
Комната, в которую мы вошли, была куда просторнее прежней и естественно намного комфортнее. Каменные стены были завешены толстыми гобеленами с изображением странных девиц пышных форм, скачущих на тощих лошадях. Дамы были чересчур румяны, чересчур белы и чересчур синеоки. В одной руке у них кокетливо трепетал платочек, а в другой они держали корзины с фруктами.
— Я всегда не могла понять, как эти бедные лошади тащат на себе такой груз… — хмыкнула Риви, заметив мой взгляд. — А когда-то такие девицы пользовались спросом у мужчин… Бррр…
Я огляделась и отметила, что в комнате есть довольно большой очаг, что куда лучше, чем дымящая жаровня. Двуспальная кровать на толстых, высоких ножках была завешена толстым балдахином и, чтобы забраться на нее, нужно было подняться по небольшой лесенке. Туалетный столик, громоздкий шкаф с вырезанными на дверцах птицами и два сундука с медными ручками и скобами по углам.
Риви подошла к кровати и дернула за длинный шнурок.
— Сейчас нам принесут эль.
В этот момент под стенами замка раздались громкие голоса, стук копыт, и она бросилась к окну. Девушка забралась на широкий подоконник и махнула мне рукой.
— Это они! О Рианнон, как же мне нравится граф… Какой он красивый… Но что это? Ты посмотри! С ними герцог Аргайл! Он принял приглашение на свадьбу!
Я тоже подошла к окну и посмотрела вниз. Во дворе собралось целое войско и, похоже, эта кавалькада сопровождала именитых женихов и самого герцога. Но ни красавца жениха, ни противного барона, ни знаменитого герцога мне разглядеть не удалось, они уже вошли внутрь.
В дверь постучали и в комнату заглянула молоденькая служанка с круглым, веснушчатым личиком, на котором сияли яркие зеленые глаза.
— Тора, принеси нам эля, — попросила ее Риви и, кивнув, девушка выскользнула в коридор.
— Тебе кажется странным, что герцог принял приглашение на свадьбу? — спросила я, посчитав уместным этот вопрос, ведь сестра тоже была удивлена его появлением.
— Хоть они с графом и кузены, но мне казалось, что он такой высокомерный и гордый, что вряд ли почтит своим присутствием наше торжество! — ответила Риви и, забравшись на кровать, упала на подушки, расставив руки. — Рианнон, ну почему мы не можем сами выбирать себе мужей? Это было бы чудесно, правда?
— Думаю, да, — я присела рядом с ней. — Выйти замуж по любви, куда лучше, чем без нее.
— Я надеюсь, что ты найдешь свою любовь, — Риви резко села и обняла меня. — Своего принца Фаргонда. Тебе нужно загадать желание!
Она спрыгнула с кровати и, схватив с туалетного столика вазу, в которой стоял букет неизвестных синих цветов, сунула мне в руки.
— И? — я почувствовала невероятно нежный, приятный аромат, исходящий от букета. Аромат леса, мхов, травы, прогретой сосновой рощи и меда.
— Попроси фею, чтобы она послала тебе любовь! — Риви нахмурила брови. — Давай, она точно услышит тебя! Я уверена, что мне удалось поймать ее!
— Ну, хорошо, хорошо! — я мягко улыбнулась ей. Если этой милой девочке так хочется верить в чудо, я не стану ее обижать отказом. — Дорогая фея, пошли мне большую любовь, да побыстрее!
— Вот посмотришь, твое желание сбудется так скоро, что опомниться не успеешь! — радостно заявила Риви и понесла букет обратно, а я подумала, что опомниться я еще скоро не смогу.
Служанка вернулась, неся глиняный кувшин с прохладным элем и две большие кружки. Поставив все это на столик, она сказала:
— Ваша матушка сказала, чтобы вы готовились выйти к гостям. Сейчас принесут горячую воду, а я пойду, позову Ларину.
Девушка ушла, а Риви налила в кружки темную, с медным отливом жидкость.
— Давай выпьем за то, чтобы этот день побыстрее закончился.
Я осторожно отпила неизвестный напиток и была приятно удивлена необычным вкусом.
Он был растительно-фруктовым и в меру пряным. Вначале я почувствовала едва уловимую горечь, но она быстро сменилась сливочной сладостью, и это напомнило ощущения, после того, как съешь ириску. Градус в эле тоже был довольно ощутим, потому что, выпив полкружки, я заметно повеселела.
Вскоре слуги принесли здоровенную бадью и, установив перед камином, вывернули в нее не менее пятнадцати ведер с горячей водой. Интересно, где ее в таких количествах грели?
Пришла Ларина и быстро приготовила чистые сорочки, панталоны и чулки.
— Девочки, не стойте, вода стынет, — мягко сказала она, обращаясь к нам. — Давайте, мои хорошие.
Похоже, сестры всегда мылись вдвоем, так расход воды был меньше. Я чувствовала себя не очень комфортно, но разве у меня был выбор? Не стану же я именно сейчас выказывать недовольство или неуместную стеснительность? Это выглядело бы нелепо и странно.
Раздевшись, заколов повыше волосы, мы забрались в бадью, и отдались ласковым рукам Ларины. Она намыливала жесткую тряпицу и до красноты натирала нас каким-то не очень приятно пахнущим мылом. Потом поливала из большого ковша чистой водой и, завернув в простыни, усаживала у горящего камина.
Мы выпили еще немного эля, и Ларина принялась нас одевать. Мне было смешно видеть себя в белоснежных панталонах до колен, и я даже закусила губу, чтобы не рассмеяться. За тонкой сорочкой последовало платье из мягкой шерсти лавандового цвета с изящной вышивкой на рукавах, а на талии Ларина застегнула тонкий поясок из серебряных колец.
По просьбе матери Риви надела платье из розового дамаста и каждой из нас служанка заплела волосы и уложила их под золотую сетку. Ларина пощипала нам щеки и грустно вздохнув, сказала:
— Идите, мои голубки, а я буду молиться богам, чтобы вы нашли свое счастье.
Мы вышли в коридор и Риви зашептала:
— Я очень волнуюсь, Рианнон! У меня сердце выскакивает из груди!
— Я тоже волнуюсь, — шепнула я в ответ. — Но мы должны быть спокойными.
— Да, да… Нам нужно продержаться несколько дней, — сестра вцепилась мне в руку холодными пальчиками, и я подумала, что если не удастся сбежать отсюда, то мне придется выйти замуж за старого барона вместо Риви.
Когда мы оказались в конце коридора, стало слышно музыку, похожую на нечто из средневековья. Стоило нам ступить на лестницу, как я увидела и источник этой своеобразной мелодии. Чуть поодаль от столов, под щитом и скрещенными боевыми топорами, сидел «оркестр»
