Камера показала вход в ресторан, милиционеров, выносящихтело, покрытое простыней, мелькнули испуганные посетители ресторана, автобус«скорой помощи»…
– Ужинала, говоришь, Куницына, в ресторане, –пробормотал Крутицкий, – девушка молодая ранена… Как бы эту пленочкуподробнее рассмотреть…
Антон уже набирал номер одной знакомой девушки, работающейна том же телеканале, что и Каморный. Девушка тоже оказалась расторопной инеглупой, как и все, с кем Антон водил деловое знакомство. Она не сталасоваться к самому Каморному, а дождалась, пока он вышел, и перемолвиласьсловечком с оператором, – намекнула ему, что в дальнейшем сможет быть емуполезной, подарила бутылку хорошего коньяку и посулила, что их близкоезнакомство в будущем сможет перерасти в тесную дружбу. В результате недолгойбеседы девушка получила копию видеокассеты, причем не только то, что было вновостях, а вообще весь отснятый при пожаре материал. Оператор отдал копию беззазрения совести, потому что материал уже пошел в эфир, так что Каморного он неподвел.
Когда видеокассету привезли Крутицкому, до встречи сКуницыной оставалось сорок минут. Они с Антоном внимательно изучили запись. Вотпоказалась выруливающая на магистраль «скорая», следом за ней держалась синяя«тойота».
Номера «тойоты» было не рассмотреть.
– Вроде бы «тойота», возможно, синяя… Но номер «скорой»хорошо виден, так что все выясним.
Антон опять-таки по телефону поговорил со знакомым гаишникоми выяснил, к какому пункту приписана данная машина «скорой помощи». Гаишник,даже без лишних напоминаний, связался с диспетчером и не в службу, а в дружбувыяснил, что сегодня та бригада возит всех в больницу имени Эрисмана, что приПервом медицинском институте.
– Синяя «тойота», ужин в ресторане… – задумчивобормотал Крутицкий. – Для верности нужно в больнице выяснить фамилиюдевушки. И тогда я устрою этой Куницыной варфоломеевскую ночь. Пошликого-нибудь…
– Сам поеду, – поднялся Антон.
– За то и держите, – открыто улыбнулся Антон.
* * *
Куницына использовала полтора часа для того, чтобы съездитьв свой офис и взять там кое-какие бумаги. Если удастся сторговаться сКрутицким, они подпишут соглашение, и тогда он вернет ей хотя бы часть вложенныхв конкурс денег. Просто удивительно, досадная случайность испортила всезадуманное! Но некогда расслабляться. Виктория Павловна внимательно огляделасебя в зеркало, подправила макияж, стерла платком легонькое пятнышко от копотивозле брови – Крутицкий очень наблюдателен и далеко не глуп, нужно быть вовсеоружии. Эх, Катя, Катя, как же ты подвела!..
Она аккуратно припарковала синюю «тойоту» возле офисаКрутицкого, посидела немного в машине, вздохнула и вошла в подъезд. Охранниккивнул равнодушно и нажал кнопку вызова лифта. Такая встреча Куницыной непонравилась, она не предвещала ничего хорошего. Приготовившись к долгомуизнурительному разговору, Виктория Павловна вышла из лифта. Перед ней быладверь в приемную, и секретарь уже махала приветливо.
Охрана несомненно была, но в самом офисе лишний разстаралась глаза не мозолить.
– Виктория Павловна, – Крутицкий сам встретил ее вдверях кабинета, – я рад вас видеть у себя.
Его показное радушие еще больше не понравилась Куницыной – вделовых кругах Крутицкий был известен как жесткий, даже жестокий человек.
– Выпьете что-нибудь, кофе? – предложил хозяин.
– Кофе, – со вздохом согласилась Куницына.
Принесли кофе, Крутицкий оживился и подвел Викторию Павловнук маленькому столику.
– Присаживайтесь, дорогая, посидим-поболтаем.
Куницына села, закинув повыше еще стройную ногу, но вовремяопомнилась – Крутицкого этим не проймешь, да и возраст все же не тот.
– Видите ли, в чем дело, Вадим, – вкрадчиво началаона. – Прошу вас не делать вид, что я пришла к вам в гости. Мы с ваминикогда, как бы это выразиться, не дружили домами. И сегодня я пришла к вам поделу, по важному делу.
– Очень жаль! – огорчился Крутицкий, и сделал этонастолько напоказ, что Виктория Павловна поняла: дело нечисто. Он не просточто-то подозревает, он имеет информацию. И насколько эта информация полная, ейпредстояло выяснить в самое ближайшее время.
Крутицкий встал, достал из бара бутылку коньяку и налил вдва бокала янтарную жидкость, невзирая на протесты Виктории Павловны. Делал онэто нарочито медленно.
Если бы он следил за ней, то уже знал бы все, –размышляла Куницына. И тогда он бы не стал с ней встречаться, просто отказался,и все. Стало быть, он не знает всего, но тянет время, чего-то ждет. Но чего?Она пристально вгляделась в мужчину напротив. Молод, нет и сорока, нагл инахрапист. Фигура полновата, так что одежда сидит не очень, но он компенсируетэто якобы полным пренебрежением к своему внешнему виду. Что ж, он выбрал вернуюлинию поведения. Он неглуп, далеко неглуп, в этом сходятся все его враги иконкуренты.
– Вот что, Вадим, – начала она деловито, – мыоба с вами люди занятые, давайте-ка приступим к переговорам.
– Слушаю вас, – неохотно произнес Крутицкий.
– Я тут поразмыслила на досуге и пришла к выводу, чтовы человек жесткий.
«А то ты раньше этого не знала!» – подумал Крутицкий.
– И ссориться с вами опасно, – продолжалаКуницына, – гораздо разумнее жить с вами в мире. Поэтому еще не позднопересмотреть наше соглашение насчет завтрашнего конкурса «Мисс Обаяние».
Крутицкий поднял брови.
– Значит ли это, что вы согласны уступить АринеСазоновой первое место?
– Если мы договоримся, – уклончиво отвечалаКуницына.
– А контракт с фирмой «Ривгош»?
– Контракт входит в пакет документов, которые мысогласуем.
– И каковы будут ваши условия?
– Вот мои условия. – Куницына протянула емулисток, где от руки были написаны цифры.
– Хм-м. – Крутицкий сделал вид, что углубился врасчеты, а сам украдкой посмотрел на часы.
Что-то Антон долго не дает о себе знать…
Антон подъехал к зданию больницы в то же время, когдаКуницына входила в офис его шефа. Было около десяти часов вечера, в больницебыло тихо. Антон не стал ломиться в справочное, он обогнул здание и приоткрылдверь, над которой светилась надпись «Приемный покой», рассудив, что кольсегодня больница имени Эрисмана дежурная по городу, то сюда будут возить иночью, а стало быть, двери открыты. Его предположения оказались верными – наскрип двери выглянула заспанная тетка и уже открыла было рот, чтобы заорать, ноАнтон мигом утихомирил ее -двумя сотенными бумажками.
