чем я тут занимаюсь.
— Нате, поешьте, Артём Борисыч, — сочувственно и несколько громко сказал старик, тот самый, что выставлял ухо вперёд — я видел его за дверьми своей комнаты.
— Спасибо, дедушка, — решил я до конца отыгрывать роль подростка.
Похоже, этот человек не желает мне зла, скорее наоборот — смотрел с сочувствием. Хоть мне оно ни к чему, но союзники в новом мире лишними не будут — а сейчас выбор не то чтобы велик…
— Как тебя зовут? — вопрос для сумасшедшего вполне себе нормальный.
— Семён, ваше благородие, Семён, — в глазах заблестели слезинки.
— У меня есть братья, Семён? — тёплая похлёбка оказалась как нельзя кстати: после зарядки тело требовало энергии, и жидкая пища — лучший вариант не околеть и получить питательные вещества.
Мой вопрос совсем выбил его из колеи, и дед расплакался. Мне приходилось учитывать его глухоту, так что разговаривал с ним на повышенных тонах.
— Не плач, Семён — горю слезами не поможешь.
— И… И то правда, барин, — смахнув последнюю каплю, шмыгнул слуга. — Простите, раньше кремень был, а сейчас так… — он дёрнул с досады рукой, — обабился, слабый стал, не нужен никому.
— Но-но Семён, — я хлопнул его по плечу и потрогал, будто невзначай, за исхудавший бицепс. — Ого, ничего себе.
— Что там? Что? — он удивлённо поднял кустистые брови.
— Как что — жилы с кулак! Что-то ты брешешь, дед…
Семён невольно сам пощупал своё богатство.
— Да вроде ничего такого, Артём Борисыч, — сказал, но как-то неуверенно.
— Много ты понимаешь, даже старый лев остаётся львом, — обсасывая куриную косточку до вкусного мозга, ответил я.
— Ах-ах-ах, — лающе рассмеялся дед. — Рассмешили, барин, спасибо. Взбодрили старика.
— Ну, так что там по братьям? Много их у меня? — уже строже и переходя на деловой лад, спросил я.
— Пятеро вашбродие.
— Старшего как звать?
— Олег Борисыч, но ваших братьев дома никак нет, только вы.
— А остальные где?
— Знамо, где — в городах живут: кто в столице, кто где. В отчий дом только летом заглядывают, воздушком подышать. Не любит молодёж деревню…
Я исподволь поспрашивал и насчёт остальных родственников: как зовут, сколько лет, и прочую информацию, что успел вытянуть из Семёна. Тот и рад был почесать языком — видно, что он скучал по живой беседе. Опытный глаз девяностолетнего мага сразу это подметил, ведь возраст — это не только опыт в магии, а ещё и житейская мудрость.
Дед по моей настойчивой просьбе рассказал пару баек из своей молодости, немного поумничал, дал наставления и довольный ушёл прочь, обещав в следующий раз взять чашку побольше и прихватить лишний ломоть хлеба. Молодому организму нужно больше есть.
Как только он ушёл, я, недолго думая, завалился спать. Наесться не наелся, но времени у меня не так много. Если не успею разогнать кровоток — окоченею, а для этого нужно отколоть от сгустка маны в голове хотя бы маленький кусочек и перераспределить его по телу.
Проснулся от першения в горле, замëрзший в край. Справил в горшок свои дела и размялся. Мышцы жутко ныли, но через силу и боль я сделал, что должно, и вновь сел медитировать.
В этот раз меня хватило на одиннадцать часов — сказалась усталость от первой тренировки. Однако у меня почти вышло. Вместо того чтобы «нагревать» весь сгусток маны, я нашёл один еле заметный бугорок и методично бомбил его сознанием.
Надо ли говорить, что после медитаций я был как выжатый лимон? Чувство будто весь день копал землю, однако результатов пока не видно. Снова пришёл Семён.
— Держи, барин, — подал он мне двойную порцию гуляша.
«Ого, мясо! Отлично, отлично», — в прошлый раз были одни кости. Белок — это то, что нужно.
— Спасибо, Семён — я этого не забуду. Как стану на ноги дам тебе и внучке твоей вольную, только подмоги ещë чутка.
Дед аж выпучил глаза от такой неслыханной щедрости. Из прошлого разговора я понял, что в этом месте есть некие крепостные — суть те же рабы, и Семён так себя именовал, в то же время приснопамятная Марфа была как раз таки из свободных и кичилась своим положением при любой удобной возможности. Особенно доставалось «ни к чему не пригодному» Семёну.
— Ах, но вы же… Вы же того, — он покрутил у виска пальцем.
Я оглянулся по сторонам, будто нас могли подслушать шпионы, прячущиеся в погребе за бочками, и жестом пригласил ему нагнуться поближе. Старый вытаращил глаза и срочно приблизил ко мне свою скукоженную ушную раковину.
— Семён, я на самом деле «не того», — после этого я снова принялся за еду, а дед долго переваривал эту информацию, — но такой лев как ты ведь давно это приметил, — я кивнул своим мыслям вслух, — раскусил в два счёта — вот поэтому я к тебе и обратился как к опытному человеку.
— А, это… Д-да, — согласился Семён, бегая по сторонам глазками, дрожащие руки потянулись к поясу. — Вы простите, барин, я…
— Валяй, — с набитым ртом разрешил ему присосаться к фляге, даже издали я почуял, какой ядрёной была эта сивуха.
— Будешь? — протянул похрабревший дед.
Я отрицательно покачал головой и вытер рот.
— Так, Семён, я знаю, ты правильный мужик, но никаких больше «будешь», ты понял? Я дворянин и фамильярностей не потерплю.
— Ох, — ударил себя по губам дед, — простите дурака, простите дурака, — он бухнулся лбом о пол и истово ударил им пару раз, ещё бы чуть-чуть, и выбил бы себе мозги — пришлось срочно схватить его за плечи.
— Но-но Семён, хватит, что ты?
— Бес попутал, это всё она самогонка проклятая, — плаксивым голосом оправдывался старик. — Что же это, вы теперь барин не дадите Ульяне вольную?
— Так, Семён, ты, похоже, не понял — я слов на ветер не бросаю, — мне понравилось, что он упомянул только внучку. — Просто у тебя своя роль — у меня своя, и мы не должны из неё выходить, ясно?
— А-а-а-а, — его глаза и рот расширились, и я смог увидеть целый ряд недостающих зубов. — Это вы знатно придумали, это… Ты… Вы голова, барин. Голова, ещё какая…
— Если я
