область, где он проработал три года. Несмотря на то, что ему с больной ногой приходилось месить грязь калужских деревень, он считал во благо возможность, которую он бы не имел в Москве, делать различные операции и вернуться опытным хирургом. Больная нога была еще и короче, поэтому Володя делал операции, опираясь фактически на одну ногу.
После возвращения в Москву Володя поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, в 36 лет докторскую, существует какой-то специальный «шов Ривкина». При всем напускном цинизме, когда речь идет о больных и здоровье, Володя на самом деле не раз показывал себя предельно отзывчивым родственником.
В юности, когда я болела, Володя не раз приезжал с пересадками через всю Москву, устраивал встречи со специалистами. Помню, что после окончания школы приезжал уговаривать меня поступать в медицинский, иногда жалею, что упиралась. Когда устал оперировать, Володя стал заниматься информацией, писал и пишет книги. Кроме множества книг по специальности, издал очень полезную научно-популярную «Здоровье и болезни. Книга для пациентов».
Наверное, какая-то особая тяга к знаниям передалась нашему поколению Фонштейнов через родителей еще от дедушки с бабушкой, так что все «двоюродные» получили высшее образование. Самым старшим пришлось труднее, в том числе материально, поэтому Нюся (дочь старшего папиного брата) с началом войны вынуждена была пойти работать, не получив диплома (кстати, неверно сказать, что никто в нашем поколении не попал в МГУ, она училась на философском факультете МГУ, в одной группе со Светланой Аллилуевой-Сталиной). После эвакуации она вернулась на кафедру в качестве лаборантки, потом ассистентки и работала там до самой смерти, будучи хранителем наследия академика Б. А. Фохта. Именно благодаря Нюсе (А. А. Гаревой) были посмертно изданы его неизвестные труды.
Ее брат Зоня доучивался на вечернем факультете полиграфического института и, сколько я его помню, был директором типографии, помогая всей родне с экспрессным изданием наших (и наших детей) авторефератов диссертаций.
Лиля и Юля – дочери старшей папины сестры. Лиля преподавала в школе немецкий язык. Ее муж Митя Френкель, как и младшая сестра, Юля, окончили институт востоковедения, специализируясь на фарси. Юля потом все годы работала в издательстве иностранной литературы «Мир». Кстати, В. В. Жириновский до его головокружительной карьеры командовал там профсоюзом и, по словам Юли, славился умением выбивать путевки для сотрудников и клоуном еще не был.
В отличие от Юли, Митя после окончания института несколько лет работал в Азербайджане, по специальности, на границе с Ираном. После этого он до недавнего (за восемьдесят пять) возраста работал в институте Африки, защитив там кандидатскую и докторскую диссертации.
В качестве докторской диссертации Митя защищал изданную книгу «Либерия и США». При этом сам Митя выездным не был до самых недавних лет, когда после смерти Лили он посетил внучку в Канаде. По-видимому, чувствуя некоторую вследствие этого факта неловкость и зная его филателистские пристрастия, его коллеги, посещая Либерию, привозили ему марки. Он мне показывал полный набор марок Либерии, начиная от первой, выпущенной после образования страны. Может, это и заменяло ему возможность самому увидеть Либерию, про которую столько знал и писал.
Когда мне было восемь, в квартире заболел скарлатиной соседский мальчик, и меня отправили спасать от заразы к тете Софе. Её сын, двоюродный братец Эдик, был младше Лёни, сына покойного папиного брата Макса, на год. Они и жили близко и дружили с детства и всю жизнь. Моя ссылка пришлась и на Первое мая. Эдик шел на демонстрацию со школой, и Леня тоже как-то к нам присоединился.
Оба были интеллектуальными хулиганами, обдумывали-обговаривали очередные каверзы – наверняка для привлечения внимания девиц (тогда было еще раздельное обучение), а меня вели на сильно вытянутой руке, чтобы не портить слух воспитанного ребенка.
Как и все Фонштейны, Леня отлично учился, однако не мог и мечтать об МГУ, поступив в Тимирязевскую академию, после которой был направлен на целину в качестве селекционера.
Двоюродный брат Леня
Я в восемнадцать вышла замуж, когда Лёня и Эдик еще не были женаты. На моей свадьбе оба озорника исходили шутками про Рабиновича (фамилия моего мужа), но мое замужество их как-то подтолкнуло, так что мой Миша был всего на год старше Оли (дочки Лени) и на два – Наташи (дочки Эдика).
Миша с пяти лет интересовался биологией, и мы старались чаще общаться с Леней и его женой (биологами), а позже и Лёня с Наташей поддерживали эти участившиеся и укрепившиеся контакты, чтобы Миша потянул в биологию и Олю. Что и случилось, и оба поступили в МГУ. Помимо личной симпатии (Лёня был очень обаятельным человеком), нашей близости и дружбе способствовало и жилье по соседству в Москве, не говоря уже об общей внучке.
За кандидатской последовала докторская диссертация, Леня стал заметной фигурой в генетике, но его жена, Наташа Ломовская, ученица С. И. Алиханяна (одного из немногих, кто не согнулся в 1949-м под Лысенко после статьи Жданова во время знаменитого съезда ВАСХНИЛ и фактического разгрома генетики Союза) защитила докторскую диссертацию еще раньше. Она очень знаменита, создав штамм, оказавшийся оптимальным реципиентом изолированных ДНК, который используется лабораториями всего мира, работающих с актиномицетами.
Братец Эдик, следуя отцовским способностям (дядя Исаак был скрипачом Государственного симфонического оркестра), окончил музыкальную и параллельно (с золотой медалью) обычную школу. Будучи шпанистым парнем, когда на выпускном вечере объявили его фамилию, он сыграл сначала себе, как и другим, туш, и только потом пошел получать аттестат с золотой каемочкой. Окончил Горный институт, в тридцать девять защитил докторскую диссертацию и вскоре на всю оставшуюся жизнь перешел в Академию народного хозяйства, учить математическим методам экономики будущих руководителей партии и Правительства.
Мы часто общались и всю жизнь дружны с Эдиком. В подростковом возрасте были очень похожи (как видно и из фотографии).
Двоюродный брат Эдик
Эдик терпел (с трудом) мои капризы с едой, когда я была на его попечении, ходил со мной на собеседование в Институт стали, способствовал переходу в АНХ в момент моего профессионального кризиса. В детстве живчик, активный горнолыжник, до недавнего времени ездил с Людой то на Медео, то на Лейк Плесид. Не знаю, как в Казахстане, но в США ему как super senior подъемники бесплатны.
Папина смерть
В 1955-ом мы уехали на лето на Украину, в ныне затопленный под Кременчугским водохранилищем Крюков-на-Днепре, где находился очередной вагоностроительный (с обязательным танковым цехом) завод и куда должен был приехать папа сначала
