с шестью лучами, чтобы не испортить символ на спине. У неё самой было всего пять лучей, поэтому она и не могла поделиться им со мной. Ей требовалось ещё несколько лет, чтобы открыть шестой луч. Надеюсь, что эта женщина сейчас не испортит старания последних семи лет.
Я почувствовал поцелуй холодных губ, затем металлический вкус крови, от которого по телу пробежала волна жара. Она прокусила себе язык и даже не поморщилась. Отпустив меня, женщина отступила на шаг, едва заметно улыбнулась. Чёрных точек в глазах уже не было, они полностью исчезли, оставив только белый фон.
— Зачем? — произнёс я, борясь с захлестнувшими эмоциями. — Я бы вас вытащил. Обязательно вытащил…
Сделав ещё пару шагов назад, она села на узкую лежанку, глядя с усталостью и облегчением. Я же почувствовал, как под левой лопаткой вспыхнула боль, как от раскалённого клейма. Показалось, что оно погружается глубже, отчего вся левая сторона тела превратилась в один большой сгусток боли. Я боролся с ней несколько секунд, затем закричал, обессиленно падая на колени. В эту секунду сдерживающая нас сила исчезла. Послышалась ругань военного, затем накрыла волна опаляющего жара, исходящая от Ольги Ивановны. Всё, что происходило дальше, прошло как в тумане. Военный ругался с профессором, Ольга Ивановна кричала на них обоих, охрана у дверей в подземную камеру пыталась понять, что вообще происходит и почему дверь выгнуло и покорёжило так, что она с большим трудом открылась. За всем этим сумбуром от глупых людей ускользнула важнейшая деталь происходящего. Всё ещё сидевшая на лавке женщина из рода дами была мертва. Она смотрела в пустоту перед собой и, казалось, улыбалась с насмешкой. Чтобы понять, насколько невосполнима и огромна эта утрата, люди должны были услышать её голос и на себе почувствовать, как дрожит от него пространство, как отзывается на это каждая клеточка твоего тела. Народ дами подобное всегда приводило в оцепенение и трепет.
Я смутно помню, как мы поднимались на лифте обратно на карантинный этаж. Всё было как в тумане. В бреду я видел светлоликую ушастую тварь в белом платье, но сил протянуть руки и свернуть ей шею не было. В голове мелькали обрывки мыслей, многие из которых требовали разрушений и крови. Им вторил тихий голос разума, говоривший мягким голосом Беаты, что странная женщина из подвала права, что мне нужно пройти ещё большой путь, чтобы собрать достаточно силы. От этого было ещё более обидно и гадко на душе.
* * *
Кирилл Хворостов шёл по узкому коридору карантинного отделения следом за светлоликой Иеной, глядя, как покачиваются её бёдра, как легко и изящно она ступает по земле. Многие мужчины в институте считали эту женщину привлекательной и даже соблазнительной, но лично ему она никогда не нравилась. В отличие от старшего брата, господина Ёра, Иена всегда была вежлива в общении с людьми, но в её словах и жестах не было тепла. Профессору, неплохо разбирающемуся в человеческой психологии, иногда казалось, что светлоликие брат с сестрой просто не видят в людях разумных существ. Своим высокомерием они могли заморозить половину города.
Остановившись у одной из комнат, Иена дождалась, пока профессор откроет перед ней дверь, мягко улыбнулась ему и вошла первой.
— Уже второй раз человек, выживший в тёмном мире, привлёк моё внимание, — сказала она, глядя на лохматого парня, лежащего на кровати. — Что с ним?
— Физически он полностью здоров, — сказал Кирилл Николаевич. — Доктор считает, что это просто воздействие магии и очень скоро он придёт в норму.
— Демоны дами говорят на языке грязной магии, которая может убить слабого человека, — сказала Иена. — И он действительно с ней разговаривал?
— Выглядело именно так.
— Жаль, очень жаль, что тёмный мир принёс нам такой бесполезный дар, — покачала головой светлоликая Иена.
— Это не совсем так, — не согласился профессор. — Можно ведь поговорить с демоном, когда…
— Нам нужно не говорить с ними, — Иена повернулась к мужчине, одарив красивым, но холодным взглядом, — а уничтожить. Всех до единого. Когда демоны начнут полномасштабное вторжение в этот мир, чтобы залить его кровью, вы планируете разговаривать с ними? Если этот юноша выжил в течение десяти лет в тёмном мире благодаря умению разговаривать с демонами, для нас, как и для вас, он абсолютно бесполезен.
Потеряв к лежащему на кровати парню интерес, женщина вышла из комнаты. Профессор Хворостов посмотрел на него, покачал головой и вышел следом.
* * *
В себя я пришёл довольно неожиданно. Судя по тусклому искусственному окну, наступил вечер. Минут через двадцать, как я встал с кровати и принял душ в узкой кабинке, примчался местный доктор. Проверив моё состояние, он ничего не сказал и исчез так же неожиданно, как и появился. Зато накормили шикарным ужином, с десертом в виде кусочка шоколадного торта. Утром следующего дня разбудили вовремя, принесли завтрак, но на занятия не пригласили. Это наталкивало на самые неприятные мысли, и я уже начал думать о побеге и глубоком подполье, но часам к одиннадцати пожаловал интересный гость. Это был мужчина лет сорока пяти, полностью лысый, с небольшой бородкой и усами русого цвета. Одет в костюм с галстуком, за деловым взглядом скрывается любопытство.
— Василий Молотов? — спросил он.
— Всё так, — я сидел на кровати в позе лотоса и решил не вставать.
— Слышал, что тебя вчера чуть-чуть демоны не сожрали, — он улыбнулся, находя этот факт забавным. Пройдя к кровати, положил на край спортивную сумку. — Директор сказал, чтобы духа твоего тут больше не было, во избежание проблем. Да, забыл представиться, Дмитрий Игоревич Лопатин, начальник отдела исследований пространственно-временных структур.
— Вам не говорили, что это странное и смешное название?
— Так мы называем разломы, ведущие в другие миры, — ничуть не смутился он. — Наш отдел изучает не только их, но и демонов, и всё, что может помочь в день икс. Люди, вернувшиеся из тёмных миров нам очень нужны, но их всех обычно вербуют военные.
Из любопытства я заглянул в сумку, где лежали тёмно-синие джинсы, рубашка с коротким рукавом и пара крепких кроссовок.
— Документы тебе сделают через три недели, пока походишь со справкой, — он показал взглядом на сумку. — В правом кармашке. Не потеряй.
— И что, прямо так отпускают? — спросил я, решив не тянуть время и сбежать
