Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

Тысяча? Большой город? А как начёт городов-миллионников? Есть тут такие?

— А сколько людей в Сторнуле? — Осторожно поинтересовалась я.

— Почти триста, — был ответ.

Почти триста?! Да это не город, а деревенька по нашим меркам. Мнда, и денежная система тут не развита…

— Ещё раз спасибо, что прибралась, девонька. Идём, перекусим.

С удовольствием съела сыра с хлебом и запила молоком с мёдом. А что если сам Грэг заболеет? Останется без еды вовсе. Интересно, есть ли у него дети. Как-то неудобно спрашивать человека, недавно потерявшего жену. Вдруг нет, вдруг он совсем один? Я жалостливо посмотрела на мужчину, а он, вероятно, понял мой взгляд по-другому.

— Алина, я мог бы брать тебя с собой лечить больных если сидеть взаперти не по тебе.

— Отлично, буду вашей ученицей! — взбодрилась я, представив как благодарные больные кланяются мне и протягивают еду.

— Но… — Тилли замялся. — У нас тут не одобрят, что незамужняя девица живёт в доме с мужчиной. Нравы у здешних довольно…

Дальше я не слушала. Меня прошибла волна холода. Он хочет… жениться на мне?! Но ведь он старше меня больше чем в два раза! Да, Грэг… господин Тилли помог мне очень-очень, был добр и всё такое и живу я у него, питаюсь за его счёт, можно сказать… Но жениться! Я вгляделась в лицо мужчины: старческие морщинки, седина на висках. Был бы он хотя бы лет на двадцать помоложе, я бы подумала. Как же помягче отказать ему, да так, чтобы он меня после не выгнал?

— … придётся остричь твои красивые волосы. — Закончил Тилли речь, на середине которой я зависла.

— Что? — переспросила я. Причём здесь волосы?

— Если будешь претворяться мальчишкой, придётся подобрать мужскую одежду и остричь волосы, — пояснил Грэг.

— Что?

Мужчина напрягся и произнёс медленно как будто разговаривал со слабоумной:

— В городе не одобряют сожительство женщины и мужчины без брака. Могут забросать камнями или привязать к позорному столбу. А если ты претворишься мальчишкой, то сможешь появиться на людях. Я бы говорил, что взял мальчишку в обучение. Но придётся соответственно одеться и подрезать волосы.

Наконец до меня дошло.

— Замечательно, я согласна! — Выдохнула я. Мне не придётся выходить за него! Какой же Грэг, всё-таки, отличный мужик. Как дядя Женя. Даже лучше.

— Хорошо, — Грэг тоже обрадовался, что до меня наконец-таки дошло. — Давай подберём тебе подходящее имя.

Придумать себе мужское имя… Ален, Алек — начала я перебирать производные от собственного имени. Может Лёшка как моего несостоявшегося парня? Не, слишком больно. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Донателло…Хм, какие-то черепашки-ниндзя получаются. Может двойное имя? Типа Марк Антоний?

— Тод, — прервал мои творческие размышления Тилли.

Что? Тод? Не… Не…

— Может Тодео? — пошла я на компромисс. Вроде так звали принца из «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле.

— Нет, Тод, — отрезал мой благодетель.

Тод… Удот… Не… Не… Точно не…

— Хорошо, — как-то неожиданно для самой себя вдруг согласилась я.

Всё-таки Грэг приютил меня, кормит и всё-такое. В общем ему и кличку придумывать, не стану лишать его этой привилегии.

На следующее утро, после того как вынесла свой ночной горшок (да-да, я снова хожу на горшок, содержимое которого сливаю в вонючую ямку за домом) и позавтракала безвкусной кашей, принялась натягивать мужскую одежду. Одежда, разумеется, принадлежала Грэгу, он подобрал мне самую узкую и, хм, чистую. Грудь я перебинтовала, так что под просторной хлопчатой рубахой (если особо не выпячиваться) ничего видно не было. Штаны пришлось укоротить, а на талии туго затянуть ремень, что б не свалились в самый ответственный момент. Я взяла небольшое зеркало на деревянной ручке и осмотрела себя. Волосы Грэг отстриг мне ещё вчера. Он особо не заморачивался по этому поводу: надел на голову горшок (надеюсь не ночной) и выстриг всё, что торчало из-под него. Теперь я на себе понимаю откуда взялось название «стрижка под горшок». Кстати, у самого моего благодетеля стрижка была аналогичная. Видать мода в Сторнуле такая. Или просто стричь удобно.

Из зеркала на меня смотрел… нет, всё-таки смотрела — уж очень парень из меня вышел миловидный — девушка с короткими светлыми вьющимися волосами: после сна мои волосы стали особенно рьяно виться. Надо, хоть голос делать погрубее.

— Я — волосатый мужик по имени Тод. Пью пиво и лапаю девок, — сказала я своему отражению в зеркале самым низким голосом, на который способна и тут заметила в дверном проёме Тилли.

Он как-то странно на меня посмотрел, отчего сделалось немного стыдно.

— Пойдём, Тод, — махнул он рукой и в его голосе послышалась усмешка.

Как только мы вышли на улицу и мне в лицо пахнула утренняя прохлада, то я почувствовала себя гораздо лучше, чем за последние несколько дней. Вдалеке виднелись деревянные дома, крыши которых прятались в тумане, маячили едва различимые человеческие фигуры.

— Держи, Тод, — Тилли протянул мне светло-коричневую шляпу, не такую разляпистую как у него, но тоже изрядно поизносившуюся.

Тод-енот. Наверно, если бы у него был сын, он назвал его Тодом. А есть ли у него сын? Или вообще кто-нибудь остался? Нет, пока не удобно спрашивать. Поинтересуюсь в более подходящий момент.

Вдруг осознала, что семеню за Тилли как-то уж слишком по-женски. Надо шире шаг делать и руками размахивать. Я немного расставила ноги и стала идти большими шагами. Заметив преображение моей походки, Грэг остановился и поинтересовался с выраженным участием и некоторой обеспокоенностью:

— Штаны жмут?

— Нет, — быстро ответила я и пошла дальше своим обычным шагам, только немного более широким.

Сначала мы направились к чуть накренившемуся двухэтажному домику с соломенной крышей. Навстречу нам выбежала женщина в тёмно-синем платье с жёлтым фартуком и, как водится среди местных лиц слабого пола, с завязанным у подбородка платком, покрывающим голову. На вид ей было около сорока.

— Мастер Тилли, — обратилась она к Грэгу, — Микочка второй день плачет, видать ночница его совсем замучила.

Я покосилась на здравника. Какая ещё ночница?

— Здравия, сударыня Васса, разберёмся, — ответил тот и, не замедляя шага, направился к накренившейся постройке.

Мы подошли к приоткрытой двери, из которой доносился детский плач и причитания как минимум двоих взрослых.

— Я вас не приглашаю! — внезапно для меня воскликнула встречающая нас женщина, та, которую Грэг назвал сударыней Вассой.

Я вопросительно посмотрела на неё, потом на учителя. Но Тилли никак не отреагировав шагнул в дом, я последовала за ним. В нос тут же ударил запах детских пелёнок. Такой же запах стоял у нас дома, когда Сенечка делал каку.

— Мастер Тилли! — подбежала к нам женщина, держащая на руках плачущего и выгибающегося