и было слишком ожидать от меня многого после того, как я застал ее за подглядыванием в мою комнату, а она уловила слишком много тайн в моих глазах.
Я ожесточился и взял ее под прицел, старательно пытаясь уничтожить ее своим назойливым взглядом. Неуклюжий наряд — отвлекающий маневр. Дерьмовая краска. Невыщипанные брови. Отслоившийся лак на обкусанных ногтях. Огромные дыры в ее "Конверс".
Отвлекающий маневр. Отвлечение.
Ложь. Ложь. Ложь.
Мои губы сложились в усмешку, и я посмотрел на ее тело, прижавшееся к моей кровати.
— Если ты хочешь переспать со мной, тебе придется постараться, принцесса.
Не потому, что она не привлекала меня. Она привлекала. Больше, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречал. А потому, что надо быть дураком, чтобы связываться с Витали; она шпионила в моей проклятой комнате, где я прятал все свои послания от Благодетеля; и то, как она пряталась за своей одеждой, говорило о лгунье, а я не трахаю лжецов. Черт, если бы мой член коснулся лгуньи, я бы, наверное, спутал ее с собственной рукой.
Вспышка гнева пронзила меня, но она сдержала его. Мне захотелось прошептать, дать волю. Сражайся со мной, красавица, — это желание охватило мое горло, пока я не сглотнул. Дважды. Оба раза мое горло неистово клокотало, во рту было суше, чем десять минут назад. Ее гнев заинтриговал меня, побудил погрузиться в него, разгадывать ее секреты один за другим, пока они не стали моими, и я не узнал ее всю.
Я не был тираном. Мне не нужно было знать все о каждом на моей территории. А может, я просто никогда не сталкивался с незнакомыми людьми в Девилз-Ридж. Так или иначе, я оказался в необычном положении — не в своей тарелке, слишком заинтересованный для своего же блага и немного взбешенный из-за этого.
Рената поднялась с кровати, ее движения были столь же грациозны, как и ее родословная мафиози.
— Просто смотрю, с чем имею дело.
Мои глаза проследили за ее телом, прочертили путь по изгибам, которые скрывала ее мешковатая одежда, пока не вернулись к янтарным глазам. Она уставилась на меня, ее рука зависла в воздухе, словно она хотела дотронуться до меня. Я вскинул бровь, осмеливаясь сделать это и гадая, что я сделаю, если она послушается.
Она сделала небольшой шаг назад, но я заметил это. На рефлексах мои губы дернулись вверх, но я поборол желание улыбнуться. Эта девушка умела бороться. У нее был позвоночник, хребет и все то, о чем я и не подозревал.
— Ты уже обшарилась тут? Возможно, мне придется взимать плату за вход, и я гарантирую, что цена тебе не по карману. — Мой тон говорил о скуке, которой я не чувствовал.
Она наклонила голову, чтобы встретиться с моими глазами. Она была высокой для своего возраста, но я возвышался над ней.
— Самое большее, с чем я готова расстаться ради тебя, — это жвачка под ботинком.
Мне захотелось рассмеяться. Наверное, она клала жвачку под ботинок, чтобы отпугивать людей.
Мой взгляд снова скользнул по ее телу, остановился на дырявых "Чаксах" и вернулся к ее лицу, лишенному выражения, учитывая, как сильно я ее разозлил — а я знал, что разозлил.
— Я не сомневаюсь, что ты из тех, у кого под ботинком полно жвачки.
Ее брови нахмурились, но потом она расслабилась и расправила плечи.
— Ну, это было захватывающе, — действительно, было, — но я устала. Пока. — Она шагнула вперед, прежде чем я успел ответить, и столкнулась с моим плечом, когда уходила. Вздорная принцесса, если я когда-либо видел такую.
Только когда я осмотрел комнату в поисках следов нечестной игры, пересчитал сигары, проследил пальцами за швом сигары на предмет слез и решил, что ничто не выглядит неуместным, я понял, что она украла мой телефон.
Принцесса была маленькой воровкой.
ГЛАВА 5
Я не расстроен тем, что ты солгал мне,
я расстроен тем, что теперь не могу верить тебе.
Фридрих Ницше
РЕНАТА ВИТАЛИ
Работницы в доме Де Лука любили посплетничать на испанском, который был достаточно близок к моему родному итальянскому, чтобы я понимала, о чем они говорят. Сеньор Дамиан, как называли его служанки, в последнее время приходил домой чаще обычного, и они обвиняли меня.
Мне не нравился смысл, который я видела в их логике.
Если когда-либо и существовала холодная война между двумя незнакомцами, то это была именно она. Я украла телефон Дамиано Де Луки. Это произвело не самое лучшее первое впечатление. Он не стал со мной спорить, но я знала, что он в курсе.
Отправив Маман электронное письмо и стерев свои цифровые следы, я положила телефон на пол у двери его спальни. Может быть, он подумает, что уронил его.
Девушка могла надеяться.
Это было три дня назад. Проходили дни, и напряженная тишина сгущалась каждый раз, когда я слышала, как он проходит мимо моей двери. Я знала, что в этих тяжелых шагах кроется умысел. Представители королевской семьи Синдиката не шумели при ходьбе. Об этом позаботились тренировки.
Но каждый твердый шаг Дамиано Де Лука был продуманным. Как ход на шахматной доске, продуманный на десять шагов вперед. На самом деле жизнь в семье Де Лука напоминала шахматный матч, в котором я не контролировала доску.
Маман всегда держала венский матч на шахматной доске в своей библиотеке. Время от времени она передвигала фигуру. Иногда с разницей в неделю, иногда — в год. Темный король никогда не предвидит своей гибели, говорила она мне каждый раз, когда я замечала передвинутую фигуру.
Но я достаточно долго смотрела на эту шахматную доску, чтобы увидеть приближение своей кончины. Слышала вздохи приближающейся гибели каждый раз, когда покидала пределы своей комнаты. Чувствовала, как железные пальцы мести обвиваются вокруг моей шеи, когда я осмеливалась украсть еду с кухни. Я чувствовала, как металлическая кровь разрушения стекает по моему телу, когда я пробиралась через коридор, чтобы сходить в туалет.
Я почувствовала это и сейчас, когда схватила сменную одежду и бросилась в ванную, которую делила с Дамиано. Как и другие дома в Девилс-Ридж, штат Техас, дом Де Лука был старинным. Построенный в XVIII веке, дом ремонтировался лишь дважды — один раз в викторианскую эпоху, чтобы он соответствовал эстетике других домов в городе в викторианском стиле, и еще раз несколько лет назад, когда подрядчики решили, что внесение чего-то большего, чем минимальное количество современных удобств, поставит под угрозу историческую целостность дома.
Историческая целостность, черт возьми.
Ванная комната
