смертельно усталый Рекс и напустился на Джека:
— Святый боже, Джек, тебя и лошадь не догонит! Кричу-кричу, а ты… глухой ты, что ли?!
А волк спросил:
— Рекс, что ты здесь делаешь?
— С тебя ошейник надо снять, вот что!
— И как это понимать, я больше не нужен для ваших наблюдений и меня теперь пристрелят?
— Да не в этом дело, понимаешь, произошла ошибка, ты помнишь, где тебя поймали в первый раз?
— В лесу.
— Вот именно! А когда эти остолопы благодаря датчику поняли, где ты живёшь, то аж за головы похватались, не на того волка они радиоошейник надели. Ты не лесной волк, а тундровый. Понимаешь?
— Понимаю.
— Отлично! Сам пойдёшь или поспишь?
— Как «поспишь»?
— Молча. Виктор стреляет в тебя сонным дротиком, ты засыпаешь, он снимает с тебя ошейник, и мы улетаем.
— А потом?
— А потом просыпаешься и идёшь куда хошь.
— Нет, я лучше сам пойду.
Виктор смотрел на волков сквозь оптический прицел и ждал, когда от волка отойдёт пёс, но вместо этого волк и пёс вдруг пошли к ним.
— Ишь ты! — сказал Виктор.
Джек почти полз на брюхе, Рекс дурашливо прыгал вокруг него. Виктор улыбнулся и сказал:
— Иди сюда, Севентин, не бойся, я не сделаю тебе больно.
Джек вжался в землю, Виктор подошёл и присел перед ним.
— Ну, Севентин, здравствуй, хороший, — с этими словами мужчина взялся за ошейник и отстегнул его. — Ну вот и всё, беги, волк!
Джек бросился прочь, за ним потрусил пёс.
— Рекс, как он меня назвал?
— Севентин, это номер твоего ошейника, номер семнадцать, тебя так и звали, по номеру.
— А почему?
— Да они же не знают, что тебя зовут Джеком. Мне пора, прощай!
— Прощай, Рекс.
Джек глазами проводил самолёт, к нему подошёл Дасти.
— Ф-ф-ух! Без ошейника ты лучше выглядишь. Пошли за зайчиками, наши жёны уже с голоду, поди, воют.
— Дасти, успокойся, они мне ничего не сделали, они просто сняли ошейник.
А зайчиков надо было много, очень много. Что ни час, а Саша, высунув голову из норы, нежно так просила:
— Милый, принеси ещё зайчика.
И Джек покорно плёлся на охоту. А однажды он получил передышку, Саша целые сутки ничего не просила, на расспросы Джека она лишь ворчала в глубине норы.
Наконец он не выдержал и сунулся туда, в полумраке подле Саши Джек увидел четыре пушистых комочка, они пищали и пахли молоком.
Саша устало улыбнулась и сказала:
— Милый, принеси ещё зайчика…
Ну конечно же! Зайчик! Нет, пять зайчиков! Пять толстых, жирных зайчиков! О чём речь! Сию секунду!
Счастливый отец таскал молодой маме зайца за зайцем, пока Саша не остановила его.
Когда пришёл Дасти, Джек стал прыгать вокруг него, хрипя и кашляя:
— Дасти, я стал папой! Урра!
— Сколько?
— Сколько?.. Саш, а сколько их у нас?
— Зайчиков? Семь.
— Какие зайчики? Я про детей спрашиваю.
— Ах, дети! пять, три сына и две дочки.
— Пять, Дасти! Постой, пять? А…
— Пятый родился только что.
— Дасти, у меня пять!
— Поздравляю.
Джек считал, что его дети самые-самые, и так оно и было. На одиннадцатый день волчата открыли глаза. Мальчиков назвали Логан, Гелли и Малыш, а девочек Лили и Сноу.
Джек их очень любил.
Весной волчата всё ещё сидели в норе и вышли только в начале лета. Той же весной отцом стал и Дасти, Соня родила четырёх очаровашек дочек.
Дасти вёл себя так же, как давеча Джек…
Джек грелся на летнем солнышке, дети резвились поблизости, потом двое, Гелли и Малыш переглянулись и дружно потопали к отцу.
Первым заговорил Малыш:
— Папочка…
— Что тебе, маленький?
— Как самочувствие?
— О, спасибо! Замечательное!
— Пап, а куда ты ходишь?
— На охоту, сынок.
Следующим спросил Гелли:
— А что ты делаешь на охоте?
— У… — тут Джек запнулся — да не он ли спрашивал об этом же старого Зейна?
— Папа?
— А?
— О чём ты задумался?
— Да так…
— Гелли, Гелли! А помнишь про птицу?
Джек переспросил:
— Какая птица, Малыш?
— А ты на ней летал.
— Я? На птице?
— Папа, дядя Дасти рассказывал, что ты дружил с большой птицей, и она очень громко рычала.
— Так вы о самолёте толкуете!
— Самолёт?
— А что это такое?
Джек сел. Вот его дети, они задают вопросы, как он когда-то задавал их дяде Зейну.
Похоже, жизнь сделала полный круг. Жизнь. В новом поколении.
— Ну что ж. Слушайте, однажды…
